[Wonderful-Alice]

Название: Глэдстоуна забыли.
Автор: Prince Paradox
Бета: свеженькое, только что из ворда... *пойду убьюсь, опять какая-нибудь стилистическая чушь выскользнет, я ж без беты*
Пейринг: Холмс/Ватсон; Ватсон/Мэри
Рейтинг: PG-13
Жанр: deathfic, драма
Статус: закончен
Дисклаймер: Конан Дойлю - все. И Ричи тоже.
Предупреждение: смерть персонажа.
Саммари: Ватсон женится, но при переезде оставляет Глэдстоуна у Холмса на пару недель. Собаку пора забирать, но она внезапно пропадает.
От автора: Да, я не вру, тут правда смерть. И Мэри - редкостная тварь. А Холмс способен на убийство. Легко.
И небольшое AU



Доктор совсем не собирался в ближайшее время навещать Холмса, но желание спасти ни в чем неповинного Глэдстоуна пересилило, и хмуро кивнув Мэри, он отправился в путь.
Со всеми хлопотами из-за переезда он совершенно не позаботился о безвинно пострадавшей (уж в этом-то Ватсон не сомневался) собачке в лапах изверга-Холмса.
Его точило чувство вины. И перед Холмсом тоже.
Встречаться не хотелось по многим причинам, и вспоминать их, стоя перед дверью на Бейкер-стрит Ватсон не был намерен.
Тихонько вздохнув и вяло вытерев ноги о коврик перед дверью, он занес было руку, чтобы постучать, но вовремя вспомнил о ключе, который он не отдал. Помнится, собираясь вернуть ключ миссис Хадсон, она вложила его доктору обратно в ладонь, подмигнула и ушла, оставив его в полнейшем недоумении.
Итак, ключ был где-то в недрах его чемоданчика, который он крайне редко выпускал из рук после отъезда от Холмса. Он теперь не был биографом, он был врачом, который давал клятву Гиппократа, а значит, должен спасать людей. А если у него не будет инструментов, как он сможет это сделать?
Вновь вздохнув и поставив чемоданчик на перила, он принялся за поиски.
Ключ нашелся на самом дне, под кипой разлинованных листков и рецептов. Незаметно улыбнувшись, он вытащил его оттуда, обернулся к двери, и улыбка его погасла.
Холмс появился как всегда неожиданно.
- А я соскучился, - заявил он без всякого приветствия.
- Я за Глэдстоуном, - откашлявшись, сказал доктор.
- А я за вами. Тут вот стою в пижаме, а на улице ноябрь, я простужусь и умру из-за вас.
- Из-за меня? – удивился Ватсон.
- Конечно. Это же вы роетесь в своем ридикюле и в упор не замечаете меня вот уже четверть часа.
- Это не ридикюль, - вспыхнул Ватсон, - вы невыносимы! – процедил он, и повторил, - я за Глэдстоуном.
- Поразительно, доктор, вы всегда умудряетесь возвращаться в самые неподходящие моменты…
- В каком смысле? – спросил Ватсон, не особенно вдумываясь в смысл сказанных Холмсом слов.
В прихожей было пусто и тихо.
- Миссис Хадсон буквально перед вами отправилась на вокзал. Едет на море, подлечить здоровье, - пояснил Холмс, будто прочитав его мысли.
Глэдстоуна не было в гостиной, где он любил лежать перед камином.
- Что вы сделали с бедным животным? – моментально догадался Ватсон, оборачиваясь к сыщику и гневно сверкая глазами.
- Лично я – ничего. По крайней мере, я не помню ничего такого, - развел руками Холмс.
- Где пес? – тихо и угрожающе произнес Ватсон. Чемоданчик выпал из его рук.
- Вот! – воскликнул Холмс и начал пятиться к стене, - Вот о чем я втолковываю вам почти пятнадцать минут!
- И о чем же? – почти прорычал Ватсон, подходя ближе.
- Его нигде нет, - пролепетал Холмс, с наигранным испугом следя за доктором, прижавшим его к стене.
- Что значит, нет? – прокричал Ватсон ему в лицо, ухватив за лацканы халата, - что вы с ним сделали? Как вы могли?!
- Да ничего я с ним не делал! – раздраженно ответил Холмс, но попытки убрать руки доктора от себя не сделал, - Сам себе удивляюсь – неделю никаких экспериментов, все думал и думал о том, что… А потом являетесь вы, и говорите так, как будто пес вам дороже, чем друг!
Ватсон напрягся, через секунду убрал руки и уткнулся лбом в плечо Холмса.
- У нас с Мэри ничего не получается. У меня все валится из рук, она кричит, она постоянно повышает голос, терпеть не могу… Что-то во мне не так, и это раздражает… Как будто я в чем-то виноват! Я всегда был таким, и вдруг, когда я переехал, она поняла, что мы не подходим друг другу! Что за бред?
Холмс молчал, гладил по спине, и Ватсон принял это за знак – можно говорить дальше.
- Бред, действительно бред… Я ее не понимаю. Вчера, когда она сказала, что мы не подходим друг другу, я предложил уйти, разумно?
- Да, конечно, - согласился Холмс.
- Она не разрешила! – воскликнул Ватсон, - Сказала, что еще не все потеряно, и вы только вдумайтесь – ОНА МЕНЯ перевоспитает!
- Вы и так перевоспитанный, - вздохнул Холмс, - куда уж лучше.
- Так где Глэдстоун? – нарочито бодро спросил Ватсон через несколько тихих секунд.
- Говорю же – не знаю. Я не видел его уже дня два, все обыскал, оббежал округу, его нигде нет. Ума не приложу, где он может быть.
- Вы же сыщик! – простонал Ватсон, - Давайте найдем собаку сегодня, иначе Мэри убьет меня, если придется ехать сюда еще раз! – взмолился он, и шепотом продолжил, - она категорически против наших с вами встреч.
- Да вы подкаблучник, батенька! – воскликнул Холмс, вынимая трубку из кармана халата и закуривая.
- Ничуть! – вспыхнул Ватсон, - просто… я люблю ее. И хочу, чтобы…
- Бросьте это, у вас на лбу написано – «Моя невеста тиран, я хочу вернуться к Холмсу, которого я люблю гораздо больше, чем ее».
- Очень смешно, - Ватсон покраснел еще больше.
- Скажете, это неправда? Она не тиран? Не злобная сирена, увлекшая вас сладким пением?
- Эта часть – правда, но про мою к вам любовь… - покачал головой Ватсон.
- Вы меня не любите? – Холмс наивно распахнул и без того огромные глаза.
- Ну… не так, чтобы… - доктор растерялся под его взглядом, отвернулся и продолжил, - Как друга, Холмс, как очень хорошего друга, - твердо закончил он.
- Скажите это, глядя мне в глаза, тогда я, может быть, и поверю, - лукаво протянул Холмс.
- Мне все равно, поверите вы или нет, - равнодушно ответил Ватсон.
- Не все равно. Было бы все равно, вы бы… Ладно, что там у нас? Исчезнувший пес и невеста-тиран.
- Невеста-тиран – не ваша проблема, Холмс. Займитесь псом, - устало попросил Ватсон.
- Ваш пес, вы и занимайтесь, - беззаботно ответил Холмс, выдохнул дым доктору в лицо, и легонько оттолкнул.
- Это мой пес, которого вы потеряли, которого вы постоянно мучили…
- То были эксперименты на благо науки, я и мухи не обижу не для пользы дела, - невинно перебил его Холмс, и снова выдохнул облачко серого дыма.
- Еще один такой актерский выпад, Холмс, - доктор сделал шаг вперед и ткнул пальцем тому в грудь, - и я…
- Что? – прошептал сыщик, - Что вы сделаете, мистер Подкаблучник?
- Сколько можно травить меня этим? – процедил Ватсон, - я вам как другу пожаловался, а вы…
- Какое право вы имеете все еще считать меня другом, когда сами укатили на другой конец города с первой же истеричной девицей, не попрощавшись толком, не забрав вашего драгоценнейшего пса, а все из-за того, что я осмелился, наконец, проявить малую толику своих чувств, которые вы так нелепо оскорбили! – лихорадочно прошептал Холмс, склонившись к доктору и судорожно сжимая пальцами трубку.
- Толику? – саркастично воскликнул Ватсон, - да вы поцеловали меня, и чуть не… Я не мог не уехать после такого!
- Почему? Откуда в вас эта трусость? Все давно привыкли, что у нас смежные комнаты, что вы постоянно приносите меня домой после драк, лечите мои раны, а я берегу наше имущество от вашего неуемного азарта! А как мы проводим ночи… Кому какая разница? Ночи были бы нашими, Ватсон, а вы подло сбежали, как трус. Страдайте теперь, заслужили. – ядовито закончил он.
Ватсон недобро сверкнул глазами, и порывистым движением схватив с пола чемоданчик, попытался выйти из комнаты, но Холмс загородил собой дверь.
- Что за игры, Холмс? – раздраженно спросил Ватсон, - Я прекрасно понял, я вам не нужен. Вы мне тоже. Ну что ж, невелика потеря!
- Откуда в вас столько яда? – мягко заметил Холмс, обнимая его.
- Пустите, я не желаю повторения истории, - прошипел Ватсон, вырываясь.
- А я желаю, - ответил Холмс, целуя его в уголок губ.
Ватсон замер в его руках, удерживать его в объятиях стало намного проще.
Многострадальный чемоданчик через секунду полетел к их ногам, а свободная рука доктора зарылась в волосы Холмса.
Ватсон на поцелуи не отвечал, но обнимал крепко, и губы у него были мягкие, влажные, Холмс с той пьяной ночи не мог их забыть.
Вскоре рот доктора приоткрылся, и как только Холмс решил действовать более решительно, Ватсон вздрогнул, распахнул глаза, обвел его безумным, потерянным взглядом, и, оттолкнув его, выбежал из дома.
Холмс молча достал свою трубку и снова закурил.
Было очень пусто.
Когда минут через десять в дверь кто-то постучал, в душе сыщика что-то оборвалось, и, идя открывать, он с ужасом понял, что убьет пришедшего, если это не Ватсон.
За дверью была Мэри с Глэдстоуном на руках.
- Чем могу помочь, миссис Ватсон? - нарочито спокойно спросил он, хотя в душе кипела ярость.
- Не миссис и не Ватсон, - начала женщина, - Не знаю, с чего ваша экономка решила, что нам с Джоном нужен ваш пес, Холмс. Заберите его.
Глэдстоун в ее руках вяло шевелил короткими лапами.
- К тому же, он еще и больной, судя по всему. Нагадил на мое лучшее платье… - себе под нос добавила она, но Холмс, с его блестящим слухом, расслышал.
- Знаете, он просто очень чувствительный, чует плохих людей и сразу им мстит, - преувеличенно печально ответил Холмс, покачивая головой.
Мэри раздраженно фыркнула, и повернулась, чтобы уйти.
- Простите, если обидел, - сказал он ей вслед, - давайте забудем. Хотите вина? Самое лучшее, друзья из Франции прислали. Был бы безумно польщен, если такая прекрасная женщина, как вы, разделила его со мной.
Мэри обернулась. Ее глаза лучились от сделанных комплиментов. Сейчас она казалась очень даже милой. «В нее даже можно влюбиться – подумал Холмс, - жаль, у меня другие планы».
Мэри вошла в дом, и промолвила:
- Не люблю наживать себе врагов, особенно таких, как вы, Шерлок.
- Проходите, я сейчас принесу вино, - Холмс очаровательно улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону гостиной.
Мэри сделала книксен, и как только она скрылась в комнате, чуть не вприпрыжку побежал на кухню.
Вино было самое обычное, и даже не из Франции, зато быстродействующий яд был уникальным. Холмс гордился им – оно не имело вкуса и запаха, и вызывало смерть через пять секунд после соприкосновения со слизистой.
Он высыпал нужную дозу и принес два бокала в комнату. Мэри осматривалась.
Она действительно была красива, в этом ей не откажешь. Мила и образованна…
Он подал ей вино.
- За Ватсона! – Холмс улыбнулся и поднял бокал.
- За Джона, - поддержала его Мэри.
Он пить не стал, только смотрел на ее бледную шею.
- Один, - сказал он, как только ее бокал опустел.
- Что?
- Два.
- Простите, о чем… - в горле вдруг встал комок, и говорить стало сложно.
- Три.
- Да как вы…
- Четыре.
Мэри упала.
- Пять.
Затихла.
Холмс удовлетворенно улыбнулся.
Прошло несколько долгих и тихих минут, а Холмс все стоял над трупом и задумчиво улыбался. Вскоре в комнату вбежал бледный запыхавшийся Ватсон.
- Я вдруг понял, Холмс, мы… Мэри! - воскликнул он, заметив Мэри на полу. - Что вы с ней сделали? – Ватсон едва сдерживался от того, чтобы перейти на крик.
- Она покусилась на то, что принадлежит мне, и посмела причинить этому вред. Увы, я не привык прощать такое, - развел руками Холмс.
- Вы убили ее! – закричал Ватсон, толкая сыщика к стене, - Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты. Убил. Человека! Мою жену!
- Твою невесту! – в ответ закричал Холмс, - и ты бы все равно не женился на ней, я бы не позволил этому случиться! Ни за что!
Ватсон, не сдержавшись, ударил Холмса по носу.
Тот не мог оставить это без внимания, и следущий удар пришелся в живот Ватсона.
Глэдстоун в это время лениво тыкался влажным носом в холодную ладонь Мэри.
Надравшись вволю, они уселись совсем рядом с бледной женщиной.
- Как это странно – целовать руку женщины, которая вас даже не любила. Которую не любили вы, - задумчиво промолвил Холмс, стирая кровь под носом.
След от разбитых губ Ватсона ярко выделялся на пергаментно-белой ладони.
Ватсон пожал плечами и тихо, очень тихо сказал:
- Я никогда вам этого не прощу. Да, я не любил ее, но за нее вы судить не можете, как бы вам не хотелось.
Доктор встал и, прихрамывая, дошел до кресла.
- В этот раз вы зашли слишком далеко.
Холмс тоже встал, подошел к нему и внезапно рухнул на колени.
- Я никому не отдам тебя, никому и никогда. Ты поставил ее под угрозу уже тогда, когда познакомил нас, она уже тогда была в опасности. И ты тоже. Я мог убить и тебя, но это было бы гораздо сложнее, а ее ведь я не любил, и убивать мне было легко.
- Как ты можешь, - горько сказал Ватсон, - я не ожидал от тебя подобной жестокости.
- Она совершила не меньшее преступление, чем узники Тауэра. Она забрала у меня тебя. Это непростительно. О помиловании не могло быть и речи.
Ватсон только покачал головой.
Мэри смотрела на них остекленевшими навсегда глазами.