[Wonderful-Alice]

Мне удалось попасть на репетицию оперы Фиделио. Ах, это было... ЭТО БЫЛО.
Под катом фотки. ДА-ДА-ДА, ТЕ МАЛЬЧИШЕЧКИ В ПЛАЩАХ. Шинелях. И не мальчишечки. И плащи не ДартВейдеровские. Но все равно.

О, это было феерично.
Нихрена не понятно, но пели они громко, хорошо, с чувством.
Те пресловутые секс-костюмы явно делал дальтоник, ибо рубашки у них кислотно-зеленые, пилотки оранжевые, но это… это было гей-пати, really)))))
Король Джунглей, ака Хант (который даже издалека на англичанина не похож. Вообще. Настолько, насколько человек может быть НЕ ПОХОЖ на англичанина.) был сильно раздражен/взволнован. Пару раз звал ТАНЬЮ, его переводчицу. Таня неимоверно терпеливая женщина. Хант громко попросил для начала, чтобы его не фоткали. Тю, я и не собиралась. Кеды у него зачотные, красные. Это мне в нем понравилось.
Но мама говорит, что он вообще-то очень добрый. Большой, небритый, добрый, и похож на Люка Бессона. Нет, второе предложение мама не говорила.
Потом попросил поднять телефоны вверх. Ну, мы подняли.
- А теперь отключите их. Прямо сейчас. Да, при мне отключите.
Фиделио – радость фемслешера. Вкратце, сюжет.
Некая девушка, влюбленная в арестанта, под видом мужчины-военного проникла в лагерь. А там, представляете, в нее влюбилась другая девушка. Их даже хотели поженить.
Больше ничего про сюжет не скажу, потому что он мне тупо остался непонятен.
Видела там много колоритных персонажей. Видела «ДольчеГаббану». ДольчеГаббана – это дирижеры.
Два абсолютно седых дядечки. Таких, «модно» седых. То есть, им обоим не больше 45, а волосы седые.
Блин, я влюбилась.
В их пальцы, в темные глаза у обоих, в седые волосы.
Видела дядечку-певца. Дядечка-певец был темноглаз, смугл, офигенно пел, и *внимание* имел горбатый нос.
Вы знаете про мою слабость к горбатым носам, да?
Видела пермского мальчика-мажора. Ничем, кроме модной одежды и громкого смеха он не запомнился.
Видела квировское Солнышко (да простят меня люди, я не помню имени персонажа). Сего юношу я уже видела на конкурсе правил дорожного движения. Играл он Остапа Бендера, хотя на Остапчика он похож меньше всего, а вот квировское Солнышко чем-то неуловимо напоминал.
Фотка называется "Угадай, кто".

Он подошел, обнял какого-то парня (сердце кровью облилось. Зайцы-зайцы…). А потом подошел к девушке, которая стояла рядом со мной, и обнял ее. Все сразу стало на свои места. Это был не Солнышко. Жаль.
У девушки, которая была влюблена в арестанта, была такая типично джековская шинель. *скупая слеза*. Оно было охренительно.

И еще разок про гей-пати.






Холодно было, все кутались в триста одежек, никто не разделся. Яфпичали.
Ну а то, что они на траве лежат... Они там с 12 утра до 9 вечера. Люди устали, нучо?
И не надо ТАК на меня смотреть. Сведения про плащи Дарта Вейдера и серые шинели оказались немножко неверными. Опера, кстати, совершенно серьезная, насчет сиих странных расцветок обращайтесь к тараканам в голове костюмерши, но на мой непрофессиональный-слешерский взгляд… Это секс. Особенно если рубашечки с пилоточками перекрасить в фотошопе.
Причем ребята, что ходили в этих плащах, совершенно обычные, учатся где-то в Перми, каждый день ржут над костюмами)
Они однажды всей пестрой толпой залезли на эту лесенку. Когда их спросили, что они, собственно, там забыли, один из них томным голосом ответил:
- Оу, у нас там было гей-пати!
Ржач, по словам мамы, стоял на всю колонию.
И вот когда я ходила мимо них, с моего лица не могла сойти Улыбка Дебила. Потому что они такие няшно-кавайные, что от улыбки нельзя удержаться. Когда выстрелили в какого-то арестанта, пришлось вспоминать голодных детей Африки, слезы Мастера, слезы Розы, слезы Доктора… И я все равно лыбилась, и совершенно автоматически сочиняла NC-17 (я иногда могу это, да). От моих непрофессиональных порно-гомо-сцен хотелось истерически плакать, но дальше жрать кактус.

Одного из них я обозвала Никитой, второго Евгением (два моих любимых имени, есличо *_*) *покраснела* Ну простите, мне 14 (можно мне один разочек оправдать себя своим возрастом, а?) , должна же я хоть иногда нести яойный бред*

Все Геи. Это предупреждение.

- Что-то они сегодня больно буйные. Пришлось одного прикладом по башке. – сказал Женя, устало прислоняясь к двери.
- Забудь про работу. Я целый день терпел, ждал, хотел… Не тяни резину, раздевайся.
- Дурак? – совершенно искренне спросил Женька, отставляя ружье к стене, - Ребята через пятнадцать минут вернутся.
- А когда еще? – вымученно спросил Никита, приближаясь к нему.
- Не знаю, но точно не сейчас.
- Но я весь день… - Никита ловко расстегнул пару пуговиц на его шинели.
Ох уж эти нововведения! Ходить в этой форме было совершенно невозможно. Шинель все время распахивалась от ветра, над цветом рубашек и галстуков заключенные постоянно смеялись, и видно их было за километр – и где только начальство раздобыло такую дурацкую ткань!
- Ты весь горишь, да? – томнопрошептал Женя, склоняясь к шее Никиты.
- Да, да! – согласился тот, положив ладонь на затылок Жени.
- Просто представь, что с нами будет, если ребята увидят кого-то из нас на коленях перед другим с членом во рту, - сухим, официальным тоном сказал Женя, снимая с плеч шинель и кидая ее Никите барским жестом.
- Побьют? – спросил Никита, вешая шинель на гвоздь.
- Не то слово, - спокойно ответил Женя, снимая сапоги.
Ну, хоть сапоги оставили прежними, и на том спасибо.
- Когда я служил в другом месте, - продолжил он, - то однажды ввалился в комнату к парням, а они там… сам понимаешь, да? Нет, я бы их не выдал, ты меня знаешь. Но со мной было еще двадцать человек. На кровавое месиво, что осталось от ребят, было страшно смотреть. В докладе написали, что тех двоих избили заключенные. Конечно, нам тоже досталось, за недосмотр.
- Кошмар, - согласился Никита и замолк, пристально рассматривая его.
- Ну что смотришь? – нетерпеливо спросил Женя, пытливо глядя ему в глаза. Он не любил, когда на него смотрели.
- А когда?
-Что когда?
- Когда мы сможем?
- Сашка с Денисом на следующей неделе будут дежурить снаружи, рядом с колонией. Всю ночь.
- На следующей неделе? – простонал Никита, - как это долго!
- Заткнись, они идут, - шикнул Женя.
Никита напоследок показал ему язык, щелкнул выключателем и лег под одеяло. Через пару секунд в комнату ввалились Саша и Денис, впустив с собой поток холодного воздуха – осень как никак.
Оба были черноволосыми, смуглыми, темноглазыми, представлялись братьями, хотя фамилии у них были разные, и ввиду своего «родства» умоляли поселить их вместе.
В комнате раздался шепот:
- Ну наконец-то, я целую неделю ждал!
- Думаешь, мне было легко делать вид, что… - фраза прервалась характерными чмокающими звуками.
Никита удивленно прошептал:
- Оп-ля, - и немилосердно щелкнул выключателем.
Целующиеся Саша с Денисом замерли.
- Вы разве не на дежурстве? – тихо спросил Денис, не оборачиваясь.
- Сегодня среда, а мы дежурим в четверг, - сказал Женька, ухмыляясь.
- Правда? – дрожащим голосом спросил Сашка, глядя на Женю испуганными глазами.
- Правдивее некуда, - ответил Женя, ухмыльнувшись еще шире.
- Ребят, - дипломатично начал Денис, наконец, обернувшись к ним, - давайте вы не будете говорить, что вы здесь услышали, увидели… Ладно? – он натянуто улыбнулся, хотя глаза его оставались серьезными.
-Да, конечно, - Женька вскочил со своей кровати, подсел к Никите и добавил: - Услуга за услугу. Вы молчите про нас.
- А вы что, тоже? – с любопытством спросил Саша.
- Тоже, тоже, - довольно ответил Никита, влюблено глядя на Женю.
- Серьезно? – радостно переспросил Саша, деловито подвинул Дениса, подошел ближе к кровати Никиты и погладил его по щеке.
Женя нахмурился, встал, оттолкнул чужую руку от никитиного лица и сказал тихо, угрожающе:
- Шел бы ты.
- Без проблем, друг, - Саша шутливо поднял руки вверх и отошел, - Я же не знал, что ты такой собственник… Пошли, Денис, - он потянул его за рукав в смежную комнату.
- Спокойной ночи, - сказал Денис, позволив себя увести.
- Ревнуешь? – тихо спросил Никита.
- Спи, - буркнул Женя, упал на свою кровать и отвернулся к стене.