Очень глупый список очень глупых намеков)
Так, хочу сказать, что я правда понимаю, что у них была очень теплая, крепкая дружба, а я тут все взяла и опошлила.
Ну не ругайте.
Так, хочу сказать, что я правда понимаю, что у них была очень теплая, крепкая дружба, а я тут все взяла и опошлила.
Ну не ругайте.
Черный Питер
• " Пойдемте погуляем в этих чудесных рощах, Уотсон, полюбуемся на птиц и на цветы."
Ну-ну. Смотрите там, Гумберт Гумберт с Лолитой в таких рощах однажды попались.
очень длинный пост с интересными намеками и моими тупыми комментами. welcome• "-- Здесь подписать? -- спросил он, нагнувшись к столу. Холмс склонился над его плечом и протянул руки поверх его шеи.
-- Теперь все в порядке,-- сказал он.
Я услышал лязг стали и рев разъяренного быка. Моряк обладал гигантской силой: даже в наручниках, которые Холмс так ловко надел ему на руки, он мог бы одолеть моего друга."
Мне это нравится. Интересно, на ком и как долго он отрабатывал этот прием?
Шерлок Холмс при смерти
• "Он (Холмс) не любил женщин и не верил им, но держался с ними всегда по-рыцарски учтиво."
О чем мы вообще постоянно спорим? Не любил он женщин. Точка.
• "Не забудьте, Уотсон, не подведите меня. Ведь вы никогда меня не подводили... Можно не сомневаться, что какие-то природные силы препятствуют их размножению. Мы с вами, Уотсон, сделали все, что могли. Неужели же весь мир будет заполнен устрицами? Нет, нет, это слишком страшно. Передайте ему ваше впечатление как можно точнее."
• "Он внезапно сел на кровати. Его осунувшееся лицо было полно решимости.
-- Я слышу стук колес, Уотсон. Скорее, если только вы меня любите."
А еще он предлагает ему спрятаться за изголовьем кровати.
Скандал в Богемии
• "Между тем Холмс, ненавидевший своей цыганской душой всякую форму светской жизни, оставался жить в нашей квартире на Бейкер-стрит, окруженный грудами своих старых книг, чередуя недели увлечения кокаином с приступами честолюбия, дремотное состояние наркомана -- с дикой энергией, присущей его натуре."
• "-- Семейная жизнь вам на пользу, -- заметил он. -- Я думаю, Уотсон, что с тех пор, как я вас видел, вы пополнели на семь с половиной фунтов.
- На семь.
- Правда? Нет, нет, немного больше. Чуточку больше, уверяю вас."
Ничего не напоминает, нэ?
• "Холмс тихо рассмеялся и потер свои длинные нервные руки."
Длинные. Нервные.
У меня фетиш на руки и шеи.
Ничего поделать не могу. Руки и шеи так приятно описывать. К ним можно подобрать столько несравненных сравнений (xD, каламбуры я люблю не меньше рук и шей).
• "... Ха-ха, мой мальчик, какой вы из этого делаете вывод? -- Глаза его сверкнули торжеством, и он выпустил из своей трубки большое синее облако."
*_*
• " Я встал, чтобы уйти, но Холмс схватил меня за руку и толкнул обратно в кресло"
****_**** (нет, это не восторженная муха)
• " Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа жестокого мужчины. "
(про Ирэн Адлер) Теперь ясно, что Холмса в ней привлекло.
Знатный холостяк
Продолжаем безумие по поводу тонкокостности, изящности, аристократичности, а главное, слэшности канонного Шерлока Холмса.
• " -- Коротко и ясно, -- заметил Холмс, протягивая поближе к огню свои длинные, тонкие ноги."
• " -- Лорд Роберт Сент-Саймон! -- объявил наш юный слуга, распахивая дверь."
Какой еще, к черту, юный слуга появился у Холмса после женитьбы Ватсона?!
• "По-моему, мы должны быть крайне снисходительны к лорду Сент-Саймону и благодарить судьбу за то, что, по всей видимости, никогда не окажемся в его положении... <В положении брошеного мужчины>
Передайте мне скрипку и садитесь поближе. Ведь теперь у нас осталась неразгаданной только одна проблема -- как мы будем убивать время в эти темные осенние вечера."
Это привело меня, честно, в состояние тупого повизгивания и хохота. На момент этого рассказа Ватсон уже был! Был женат! Ну правильно, жена еще никому не мешала.
Пестрая лента
• "Мы с Холмсом, два холостяка, жили тогда вместе на Бейкер-стрит."
просто понравилось.
• "Проснувшись в одно апрельское утро 1883 года, я увидел, что Шерлок Холмс стоит у моей кровати."
Так-так, я теперь всю "Пеструю ленту" буду копировать только потому, что "просто понравилось"?!
Хм. Если взять то, что написано под предыдущей точечкой и слепить с этим, получается хорошенькое такое начало слэшного фика.
• Меня зовут Шерлок Холмс. Это мой близкий друг и помощник, доктор Уотсон, с которым вы можете быть столь же откровенны, как и со мной.
• -- Во-первых, мы оба -- мой друг и я -- должны провести ночь в вашей комнате.
Без комментариев.
• В первое мгновение Холмс испугался не меньше меня. Он схватил мою руку и сжал ее, словно тисками. Потом тихо рассмеялся и, приблизив губы к моему уху, пробормотал еле слышно:
-- Милая семейка! Ведь это павиан.
Даже портить своими комментами не хочется, и так все понятно.
Постоянный пациент
• -- А что, если нам побродить по Лондону, Уотсон? – сказал мой друг. Мы гуляли часа три по Флит-стрит и Стрэнду, наблюдая за калейдоскопом уличных сценок. Беседа с Холмсом, каквсегда очень наблюдательным и щедрым на остроумные замечания,была захватывающе интересна. Мы вернулись на Бейкер-стрит часов в десять.
Какая совершенно потрясающая у них дружба… *умилилась* Ходят, гуляют, разговаривают… Всем бы иметь таких друзей, как Холмс у Ватсона и Ватсон у Холмса. Хотя, правильно говорят – друзей не надо иметь, с друзьями надо дружить.
• Ну, а теперь сразу в постель, ибо я буду удивлен, если поутру мы не получим каких-нибудь новостей с Брук-стрит.
Ну и правильно, чего медлить? Сразу в постель.
• В половине восьмого утра, когда хмурый день еще только занимался, Холмс уже стоял в халате у моей постели.
Ишь ты, заимел привычку.))
• -- Ну, по крайней мере, я узнал, кто они. Ваш Блессингтон,как я и ожидал, хорошо известен в полицейском управлении. Да и его убийцы тоже. Это Биддл, Хэйуорд и Моффат.
Ха. Ха. О_о
Собака Баскервилей
• -- Если от вас самого не исходит яркое сияние, то вы,во всяком случае, являетесь проводником света. Мало ли таких людей, которые, не блистая талантом, все же обладают недюжинной способностью зажигать его в других! Я у вас в неоплатном долгу, друг мой.
Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое самолюбие.
Чую, это будет прелесть, а не повесть.
• Если вы со мной не соскучитесь, то я с вами и подавно.
Да, уж они-то друг с другом не соскучатся.
• Холмс положил руку мне на плечо:
-- Если за это возьмется мой друг, то вот вам человек, на которого можно положиться в трудную минуту, в чем я убедился на собственном опыте.
Руку на плечо. Я чего-то не понимаю (скорее всего, не понимаю всего), но вот у меня есть лучшая подруга. Но мы с ней как-то особо не контактируем (я имею ввиду физический контакт), а он его почему-то постоянно трогает. ??
Ну да, скажете вы, сравнила – две девочки-подростка в двадцать первом веке и мужчины солидного возраста века девятнадцатого.
• Я до сих пор не в силах забыть ваше равнодушие к вопросу о том, движется ли солнце вокруг земли или земля вокруг солнца.
Помните?)
• …Вы, вероятно, помните, что я сплю не очень крепко… (отчет Джона Шерлоку)
Откуда, блин, откуда Холмс может помнить и вообще знать, что Ватсон не крепко спит?!
• Я прикинул мысленно и так и эдак, но, по правде сказать, вся эта история повергла меня в не меньшее недоумение. Титул нашего друга, его богатство, молодость, характер, наружность --все говорит в его пользу, и я не знаю за ним ничего дурного, кроме, пожалуй, темного рока, тяготеющего над его семьей.
То бишь, будь Ватсон женщиной, то молодому баронету он бы не отказал.
Но обязательно ли быть женщиной, чтобы не отказать молодому баронету?
• Баронет схватил меня за рукав, и я даже в темноте разглядел, какой мертвенной бледностью покрылось его лицо.
Чудненько. А чуть ранее, в другом рассказе, Холмс Ватсону еще и на ушко шептал. Ну же, баронет! Догоняйте.
• Как бы мне хотелось, чтобы он был здесь!
Отрывок из дневник доктора Ватсона. И таки да, речь идет о Холмсе.
Ну еще бы.
• -- Сегодня такой чудесный вечер, дорогой Уотсон, -- сказал хорошо знакомый мне голос. -- Зачем сидеть в духоте? На воздухе гораздо приятнее.
Минуту или две я стоял, не веря своим ушам, и не мог перевести дух от неожиданности. Потом дар речи вернулся ко мне,
и я почувствовал, как огромная тяжесть спала у меня с плеч.
Этот холодный, язвительный голос мог принадлежать только одному
человеку во всем мире.
-- Холмc! -- крикнул я. -- Холмc!
Я вылез из пещеры и увидел его. Холмc сидел на камне и с озорным блеском в серых глазах смотрел на мою изумленную физиономию. Он сильно похудел за ото время, но вид у него был
бодрый, спокойный, лицо -- бронзовое от загара. Строгий спортивный костюм, кепи -- ни дать ни взять турист, странствующий по болотам! Он даже остался верен своему поистине кошачьему пристрастию к чистоплотности: гладко выбритые щеки, рубашка без единого пятнышка. Как будто все это происходило на Бейкер-стрит!
-- Кто другой мог бы так обрадовать меня своим появлением! -- сказал я, крепко пожимая ему руку.
На мой взгляд, совершенно потрясающе.
• -- Я страшно рад, что вы здесь!
Да сколько ж можно!
• --Вам, наверно, захотелось бы рассказать мне что-нибудь или же вы, по свойственной вам доброте, вдруг вздумали бы обставлять меня здесь удобствами. Зачем подвергаться ненужному риску? Я привез с собой Картрайта -- помните мальчугана из Рассыльной конторы? -- и он великолепно обслуживает меня. А вы знаете мои скромные требования: кусок хлеба, чистый воротничок, что еще человеку нужно? Кроме того, Картрайт -- это лишняя пара глаз и лишняя пара ног, весьма быстрых. То и другое оказалось для меня просто кладом.
Ну какой же он! Неприхотливый! Сокровище же! ***_***
• В воздухе сразу похолодало, и мы перешли в пещеру. И там, сидя в полутьме рядом с Холмсом, я рассказал ему о своем разговоре с миссис Лайонс.
Ррромантика.
• Лампа светила ему прямо в лицо -- неподвижное, застывшее, словно лицо классической статуи.
Вот! На кой он снова его описывает?!*_*
• Стоя рядом с Холмсом, я мельком взглянул ему в лицо -- бледное, взволнованное, с горящими при лунном свете глазами. И вдруг оно преобразилось: взгляд стал сосредоточен и суров, рот приоткрылся от изумления.
И снова.
• А теперь, друг мой, обратимся мыслями к предметам более приятным. Несколько недель такого тяжелого труда дают нам право на свободный вечер. Я взял ложу в оперу. Вы слышали де Рецке в "Гугенотах"? Так вот, будьте любезны собраться в течение получаса. Тогда мы заедем по дороге к Марцини и не спеша пообедаем там.
Возвращение Шерлока Холмса (у этой главы почему-то не было названия)
• Я оглянулся, чтобы посмотреть на полку, а когда я снова повернул голову, возле моего письменного стола стоял, улыбаясь мне, Шерлок Холмс. Я вскочил и несколько секунд смотрел на него в немом изумлении, а потом, должно быть, потерял сознание -- в первый и, надеюсь, в последний раз в моей жизни. Помню только,
что какой-то серый туман закружился у меня перед глазами, а когда он рассеялся, воротник у меня оказался расстегнутым и на губах я ощутил вкус коньяка. Холмс стоял с фляжкой в руке, наклонившись над моим стулом.
-- Дорогой мой Уотсон, -- сказал хорошо знакомый голос, -- приношу тысячу извинений. Я никак не предполагал, что это так подействует на вас.
Я схватил его за руку.
-- Холмс! -- вскричал я. -- Вы ли это? Неужели вы в самом деле живы? Возможно ли, что вам удалось выбраться из той ужасной пропасти?
-- Погодите минутку, -- ответил он.-- Вы уверены, что уже в состоянии вести беседу? Мое чересчур эффектное появление слишком сильно взволновало вас.
-- Мне лучше, но, право же, Холмс, я не верю своим глазам. Боже милостивый! Неужели это вы, вы, а не кто иной, стоите в моем кабинете?
Я снова схватил его за рукав и нащупал его тонкую, мускулистую руку.
Боже, какая прелесть. *_*
• -- Вы согласны пойти со мной сегодня ночью?
-- Когда и куда вам угодно.
• За эти три года я несколько раз порывался написать вам -- и всякий раз удерживался, опасаясь, как бы ваша привязанность ко мне не заставила вас совершить какую-нибудь оплошность, которая выдала бы мою тайну.
• Такова была изумительная повесть, рассказанная мне в тот апрельский вечер, повесть, которой я бы ни за что не поверил, если бы не видел своими глазами высокую, худощавую фигуру и умное, энергичное лицо человека, которого уже никогда не чаял увидеть.
Да сколько ж можно описывать Холмса, доктор!
• Холодные тонкие пальцы Холмса сжали мою руку, и он повел меня по длинному коридору, пока наконец перед нами не обрисовались еле заметные контуры полукруглого окна над дверью.
Ну согласитесь, вы читаете весь этот бред только ради таких бриллиантов.
• Мой спутник положил руку мне на плечо и почти коснулся губами моего уха.
Честное пионэрское, в этой строчке речь идет о Холмсе и Ватсоне и она серьезно есть в этом рассказе. Я не придумываю.
• Сейчас увидим, совсем ли я потерял способность удивлять вас за три года нашей разлуки.
Сказал Холмс, приведя беззащитного Ватсона в заброшенное здание.
• Молча стояли мы рядом в темноте, плечом к плечу, и внимательно вглядывались в фигуры прохожих, сновавших взад и вперед по улице напротив нас.
В темноте, плечом к плечу… Ррромантика.
• Схватив Холмса за руку, я показал ему на окно.
Первая мысль: «А что они друг друга за руки-то хватают?»
Вторая: «И вот стоят они, взявшись за руки, у окна».
• В полном безмолвии я слышал свистящее дыхание Холмса, выдававшее сильное, с трудом сдерживаемое волнение. Внезапно он толкнул меня в глубь комнаты, в самый темный ее угол, и зажал мне на минуту рот рукой, требуя тем самым полного молчания. В эту минуту я ощутил, как дрожат его пальцы. Никогда еще я не видел его в таком возбуждении, а между тем темная улица казалась все такой же пустынной и безмолвной.
Без комментариев, да?
Пять зернышек апельсина
• Моя жена гостила у тетки, и я на несколько дней устроился в нашей старой квартире на Бейкер-стрит.
Хорошо устроился, да? Жена уехала – он к Холмсу.
Нет, точно, в таких делах жена еще никому не мешала.
• -- Кроме вас, у меня нет друзей, -- ответил Холмс. – А гости ко мне не ходят.
При всей сволочности Холмса, мне его в этот момент стало жаль.
.
• Он вскочил со стула, зашагал по комнате с пылающим румянцем на бледном лице, нервно сжимая и разжимая свои длинные, тонкие пальцы.
И все-то у него длинное, тонкое…
Союз рыжих
• Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.
Настойчиво так.
• -- Я знаю, мой дорогой Уотсон, -- сказал он, -- что вы разделяете мою любовь ко всему необычному, ко всему, что нарушает однообразие нашей будничной жизни.
О_О Что, СОВСЕМ ко всему необычному?! Пф. Я уже ничему не удивляюсь.
• Весь вечер просидел он в кресле, вполне счастливый, слегка двигая длинными тонкими пальцами в такт музыке: его мягко улыбающееся лицо, его влажные, затуманенные глаза ничем не напоминали о Холмсе-ищейке, о -безжалостном хитроумном Холмсе, преследователе бандитов.
Вот это описание, а.
Желтое лицо
• Два часа мы прохаживались вдвоем, большей частью молча, как и пристало двум мужчинам, превосходно знающим друг друга.
Так-то оно так, но молчать-то зачем?
• Он высоко поднял ее и постукивал по ней длинным и тонким указательным пальцем, как мог бы профессор, читая лекцию, постукивать по кости.
• -- Я вижу вы ночи две не спали, -- сказал Холмс в спокойном, сердечном тоне. -- Это изматывает человека больше, чем работа, и даже больше, чем наслаждение.
Уж Холмсу ли не знать, что выматывает больше – бессонная ночь, работа или наслаждение. Блин. Не о том думаю. Как обычно.
Глория Скотт
• -- Вы никогда не слышали от меня о Викторе Треворе? -- спросил Шерлок Холмс. -- Он был моим единственным другом в течение двух лет, которые я провел в колледже.
Все поклонники нетрадиционных пейрингов запомнили имя, да?
Тревор был единственным моим другом, да и
подружились-то мы случайно, по милости его терьера, который
однажды утром вцепился мне в лодыжку, когда я шел в церковь.
Начало дружбы прозаическое, но эффективное. Я пролежал десять
дней, и Тревор ежедневно приходил справляться о моем здоровье.
На первых порах наша беседа длилась не более минуты, потом
Тревор стал засиживаться, и к концу семестра мы с ним были уже
близкими друзьями. Сердечный и мужественный, жизнерадостный и
энергичный, Тревор представлял собой полную противоположность
мне, и все же у нас было много общего. Когда же я узнал, что у
него, как и у меня, нет друзей, мы сошлись с ним еще короче.
В конце концов он предложил мне провести каникулы в имении
его отца в Донифорпе, в Норфолке, и я решил на этот месяц
воспользоваться его гостеприимством...
Второе пятно
• -- Ну, Уотсон, прекрасный пол -- это уж по вашей части, -- улыбаясь, сказал Холмс, когда парадная дверь захлопнулась и больше не было слышно шуршания юбок.
Блин. Блин капец! О_О Значит, он вот так вот прямым текстом признается, что прекрасный пол не по его части?!
Дьяволова нога
• Представьте же мое изумление, когда в прошлый вторник я получил телеграмму от Холмса (он никогда не посылал писем, если можно было обойтись телеграммой).
Напоминает.
• И вот ранней весной того года мы с ним поселились в загородном домике близ бухты Полду на крайней оконечности Корнуэльского полуострова.
И в отпуск вместе ездят…
• Я бросил не слишком дружелюбный взгляд на назойливого священника, но Холмс вынул изо рта трубку и насторожился, как старый гончий пес, услышавший зов охотника.
Но им все время мешают…
• Я еще надеялся уговорить моего друга вернуться к отдыху, составлявшему цель нашей поездки, но стоило мне взглянуть на его сосредоточенное лицо и нахмуренные брови, как стало ясно, что надеяться не на что. Холмс молчал, поглощенный необычайной драмой, ворвавшейся в нашу тихую жизнь.
Что больше всего расстраивает Ватсона.
• Садитесь около него в это кресло... если, конечно, как здравомыслящий человек, вы не отказываетесь принять участие в опыте. О, я вижу, вы решили не отступать!
• Я вскочил с кресла, обхватил Холмса и, шатаясь, потащил его к выходу, потом мы лежали на траве, чувствуя, как яркие солнечные лучи рассеивают ужас, сковавший нас.
Сэм Тайлер вспомнился.
• -- Вы же знаете; -- отвечал я, тронутый небывалой сердечностью Холмса, -- что помогать вам -- величайшая радость и честь для меня.
Я тоже тронута. умом.
• -- Я никогда не любил, Уотсон, но если бы мою любимую постигла такая судьба, возможно, я поступил бы так же, как наш охотник на львов, презирающий законы. Кто знает...
«я никогда не любил» звучит удручающе…
Картонная коробка
• -- Да, вы совершенно правы. Это мои сестры -- Сара и Мэри.
Я вижу в этом что-то забавное…
Установление личности
• Если бы мы с вами могли, взявшись за руки, вылететь из окна и, витая над этим огромным городом, приподнять крыши и заглянуть внутрь домов…
*_*
• Возьмите понюшку табаку, доктор, и признайтесь, что я положил вас на обе лопатки с вашим примером.
Я кажусь себе тупой фанаточкой слэша, ибо копирую все подряд, содержащее хоть какой-то намек. На самом деле я и есть тупая фанаточка, но не суть.
• Будь у этой молодой девушки брат или друг, ему следовало бы хорошенько отстегать вас хлыстом. -- Увидев наглую усмешку Уиндибенка, он вспыхнул. -- Это не входит в мои обязанности, но, клянусь Богом, я доставлю себе удовольствие. -- Он шагнул, чтобы снять со стены охотничий хлыст, но не успел протянуть руку, как на лестнице послышался дикий топот, тяжелая входная дверь с шумом захлопнулась, и мы увидели в окно, как мистер Уиндибенк со всех ног мчится по улице.
Хорошенькие у него шутки, да?
Его прощальный поклон
• -- Немецкий язык, хотя и лишенный музыкальности, самый выразительный из всех языков, -- заметил Холмс, когда фон Борк умолк, очевидно, выдохшись.
Да нихрена. Русский – вот где раздолье. У одного и того же понятия может быть несколько названий, а уж оттенков… Но немецкий мат – это, наверное, круто. Да что там - слушая экспрессивную немецкую речь, начинаешь думать, что они постоянно матерятся.
• -- Милая старая песенка, -- сказал Холмс. -- Сколько раз слышал я ее в былые годы! Любимый мотив блаженной памяти профессора Мориарти. И полковник Себастьян Моран, как известно, тоже любил ее напевать. А я вот жив по сей день и развожу пчел в Суссексе.
Хотела бы я услышать эту фразу из уст Камбербетча. Это вообще очень такая «новохолмсовская» фраза.
• -- Вы частное лицо. У вас нет ордера на мой арест. Все ваше поведение абсолютно противозаконно и возмутительно.
-- Абсолютно, -- согласился Холмс.
-- Похищение германского подданного...
-- И кража его личных бумаг.
-- В общем, вам ясно, в каком вы положении, вы и ваш сообщник. Если я вздумаю позвать на помощь, когда мы будем проезжать деревню...
-- Дорогой сэр, если вы вздумаете сделать подобную глупость, вы, несомненно, нарушите однообразие вывесок наших гостиниц и трактиров, прибавив к ним еще одну: "Пруссак на веревке".
Чиорд, я так и вижу в этом диалоге Бенедикта. Вот раньше, на протяжении других рассказов, я представляла себе Ливанова. Сейчас – Камбербетча. Странненько.
В Сиреневой Сторожке
• Он в совершенстве владел английским языком, обладал приятными манерами и был очень хорош собой -- я в жизни своей не видел более красивого мужчины.
Мы как-то сразу подружились, этот молодой человек и я. Он как будто с самого начала проникся ко мне симпатией и на второй же день после того, как мы с ним познакомились, он навестил меня в Ли. Раз навестил, другой, потом, как водится, и сам пригласил меня к себе погостить у него в Сиреневой Сторожке, что между Эшером и Оксшоттом.
Рассказывает мужчина двум следователям и Холмсу с Ватсоном. «Как-то сразу подружились». Ну-ну. Ну-ну.
• -- Но это совершенно исключено, мистер Бэйнс! – объявил наш клиент. -- Его голос нельзя спутать ни с каким другим. Я могу подтвердить под присягой, что в час ночи я лежал в постели и не кто, как Гарсия, говорил со мной в моей спальне.
Лежит, значит, в постели, час ночи, и этот Гарсиа с ним разговаривает.
Нет-нет, я ничего такого не думаю.
• Сторонним наблюдателям он показался бы спокойным, как всегда; и тем не менее в его посветлевших глазах, в живости его движений ощущалась какая-то еле сдерживаемая страстность и какая-то напряженность, позволявшие мне заключить, что гон начался.
Вот это описание.
Чертежи Брюса-Партингтона
• Досадуя на бездействие, с трудом подавляя свою энергию, он расхаживал по комнате, кусал ногти и постукивал пальцами по мебели, попадавшейся на пути.
А я вот знаю, куда можно деть эту энергию…
• -- На такой величественной, мрачной сцене надлежит разыгрываться более глубоким драмам, -- сказал он. -- Счастье для лондонцев, что я не преступник.
-- Еще бы! -- сказал я с чувством.
Им-то счастье, конечно, а вот я бы почитала. Хорошо, что есть фанфикшн и фесты.
• "Необходимо повидаться поводу Кадогена Уэста. Прибуду немедленно. Майкрофт".
Кадоген. Чудное имечко.
• -- В то время я знал вас недостаточно близко. Приходится держать язык за зубами, когда речь заходит о делах государственного масштаба. Да, верно. Он состоит на службе у британского правительства. И так же верно то, что подчас он и есть само британское правительство.
Напоминает, да?)
• Через минуту мы увидели рослую, представительную фигуру Майкрофта Холмса. Дородный, даже грузный, он казался воплощением огромной потенциальной физической силы, но над этим массивным телом возвышалась голова с таким великолепным лбом мыслителя, с такими проницательными, глубоко посаженными глазами цвета стали, с таким твердо очерченным ртом и такой тонкой игрой выражения лица, что вы тут же забывали о неуклюжем теле и отчетливо ощущали только доминирующий над ним мощный интеллект.
Так. Первое – теперь мне понятно, почему в продолжении Гая Ричи Майкрофта будет играть Фрай.
Второе – Ватсон им явно восхищается.
Этюд в багровых тонах.
Для начала скажу, что повесть требует прочтения практически в обязательном порядке, если вы еще не.
Ибо она ПОТРЯСАЮЩАЯ. Скопировала бы ее всю без остатка, ну да ладно.
• Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по мертвому телу, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, а в глазах стояло то же отсутствующее выражение, которое я видел уже не раз. Осмотр произошел так быстро, что вряд ли кто-либо понял, как тщательно он был сделан. Наконец Холмс понюхал губы трупа, потом взглянул на подметки его лакированных ботинок.
Вот если он так ведет себя с трупом, то Ватсону, наверное, повезло горрраздо больше.
• Мои слова и серьезная убежденность тона, очевидно, доставили моему спутнику немалое удовольствие -- он даже порозовел. Я уже говорил, что он был чувствителен к похвалам его искусству не меньше, чем девушка к похвалам своей красоте.
Знак четырех
• Послушайте, Уотсон, у вас чертовски плохой вид. Ложитесь-ка на тот диван, и посмотрим, как скоро я сумею усыпить вас. Он взял из угла свою скрипку. Я растянулся на диване, и он заиграл тихую, медленную, навевающую дремоту мелодию, без сомнения, его собственную: у Шерлока Холмса был неподражаемый талант импровизатора. Я смутно вспоминаю его тонкую, худую руку, серьезное лицо и взмахи смычка. Потом мне стало казаться, что я мирно уплываю куда-то по морю звуков, и вот я уже в стране снов и надо мной склонилось милое лицо Мэри Морстен.
По-моему, Ватсон – беспросветный дурак…
• -- Это уже последнее: я хочу, чтобы вы пообедали с нами. У нас есть устрицы, пара куропаток и небольшой выбор белых вин. Нет, Уотсон, вы не умеете ценить мои достоинства домашней хозяйки.
Ой не умеет… >.<
• -- Боюсь, Холмс, что это в последний раз я имел возможность изучать ваш метод. Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
Холмс издал вопль отчаяния.
-- Я так боялся этого! -- сказал он. -- Нет, я не могу вас поздравить.
-- Вам не нравится мой выбор? -- спросил я, слегка уязвленный.
-- Нравится. Должен сказать, что мисс Морстен -- очаровательная девушка и могла бы быть настоящим помощником в наших делах. У нее, бесспорно, есть для этого данные. Вы обратили внимание, что она в первый же день привезла нам из всех бумаг отца не что иное, как план Агрской крепости. Но любовь -- вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего. Что касается меня, то я никогда не женюсь, чтобы не потерять ясности рассудка.
-- Надеюсь, -- сказал я, смеясь, -- что мой ум выдержит это испытание.
Ангстово все это. И дико. И вот самое начало, на мой взгляд – это эмоции, не удержавшиеся у Холмса, а все остальное он уже додумал позже, чтобы себя оправдать.
Ди-ко.
А Джон… Ну дубина.
• -- Как несправедливо распределился выигрыш! -- заметил я.
-- Все в этом деле сделано вами. Но жену получил я. А слава вся достанется Джонсу. Что же остается вам?
-- Мне? -- сказал Холмс. -- А мне -- ампула с кокаином.
И он протянул свою узкую белую руку к несессеру.
Ёёёё… >.<
• "Wir sind gewohnt, class die Menschen verhonen was sie nicht verstehen"
"Мы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не
понимают"
Воистину. Только я опять вижу здесь не тот смысл.
Человек на четвереньках
• Как-то воскресным вечером, в начале сентября 1903 года, я
получил от Холмса характерное для него лаконическое послание:
"Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите
все равно. Ш. X.".
=) .
• У нас с ним в ту пору установились довольно своеобразные
отношения. Он был человек привычек, привычек прочных и глубоко
укоренившихся, и одной из них стал я. Я был где-то в одном ряду
с его скрипкой, крепким табаком, его дочерна обкуренной
трубкой, справочниками и другими, быть может, более предосудительными привычками.
• Но для меня находилось и другое применение: на мне он оттачивал
свой ум, я как бы подстегивал его мысль. Он любил думать вслух
в моем присутствии. Едва ли можно сказать, что его рассуждения
были адресованы мне -- многие из них могли бы с не меньшим
успехом быть обращены к его кровати, -- и тем не менее, сделав
меня своей привычкой, он стал ощущать известную потребность в
том, чтобы я слушал его и вставлял свои замечания. Вероятно,
его раздражали неторопливость и обстоятельность моего мышления,
но оттого лишь ярче и стремительней вспыхивали догадки и
заключения в его собственном мозгу. Такова была моя скромная
роль в нашем дружеском союзе.
Он сделал его своей привычкой. Блин, Джон, не женился бы ты – он сделал бы тебя чем-то несоизмеримо бОльшим.
• Затем он вдруг встряхнулся, словно
сбрасывая с себя задумчивость, и с обычной своей иронической
улыбкой сказал, что рад вновь приветствовать меня в доме,
который когда-то был и моим.
А я бы убила.
• В
гостинице "Шахматная Доска", если мне память не изменяет, очень
недурен портвейн, а постельное белье выше всяких похвал. Право
же, Уотсон, наша судьба на ближайшие несколько дней
складывается куда как завидно.
Будут пить портвейн и наслаждаться превосходным постельным бельем.
Три Гарридеба
• Доктор бранит меня за
то, что я не бываю на воздухе, но зачем уходить от того, что
так к себе тянет?
• Затем я
почувствовал, как крепкие, словно стальные, руки моего друга
подхватили меня -- он оттащил меня к стулу.
-- Вы не ранены, Уотсон? Скажите, ради Бога, вы не ранены?
Да, стоило получить рану, и даже не одну, чтобы узнать глубину
заботливости и любви, скрывавшейся за холодной маской моего
друга. Ясный, жесткий взгляд его на мгновение затуманился,
твердые губы задрожали. На один-единственный миг я ощутил, что
это не только великий мозг, но и великое сердце... Этот момент
душевного раскрытия вознаградил меня за долгие годы смиренного
и преданного служения.
-- Пустяки, Холмс. Простая царапина.
Перочинным ножом он разрезал на мне брюки сверху донизу.
-- Да, правда, слава Богу! -- воскликнул он с глубоким
вздохом облегчения. -- Только кожу задело. -- Потом лицо его
ожесточилось. Он бросил гневный взгляд на нашего пленника,
который приподнялся и ошарашено смотрел перед собой. -- Счастье
твое, негодяй, не то, клянусь... Если бы ты убил Уотсона, ты бы
живым отсюда не вышел.
Вот же дружба так дружба – всем бы так. Очаровательно, честное слово. Покорило.
Львиная грива
Рассказ написан от лица Холмса, и еще он говорит о своем отношении к женщинам:
• Я мало увлекался женщинами, ибо сердце мое всегда было в подчинении у головы
Тупой, и даже не намек, но мне понравилось.
• Так
бывает в кошмарном сне, когда вы ищете какую-то страшно нужную
вещь и вы знаете, что она где-то здесь рядом, а она все-таки остается неуловимой и недоступной.
Уж вещь ли, мистер Холмс?
Камень Мазарини
• и, наконец, глаза его остановились на свежем
улыбающемся лице Билли, юного, но очень толкового и
сообразительного слуги, которому как будто удалось перекинуть
мостик через пропасть отчуждения и одиночества, окружавшую
таинственную фигуру великого сыщика.
Уотсон сделал шаг вперед, но в это время дверь спальни
отворилась, и оттуда появилась худая и длинная фигура Холмса;
лицо его осунулось и побледнело, но держался он, как всегда,
бодро. Одним прыжком он очутился у окна и поправил штору.
-- Довольно, Билли, -- сказал он, -- вы рисковали жизнью,
а как раз сейчас вы мне очень нужны. Рад вас видеть, Уотсон, в
вашей старой квартире. Вы явились в критическую минуту.
-- Я это чувствую.
-- Можете идти, Билли. Не знаю, как быть с этим мальчиком.
Насколько я вправе подвергать его опасности.
-- Какой опасности, Холмс?
-- Опасности внезапной смерти.
Значит, Билли… Ну-ну. >.<
• Уотсон подождал, когда закроется дверь, и затем с
горячностью обратился к своему собеседнику:
-- Послушайте, Холмс, это просто невозможно. Это же
отчаянный человек, он ни перед чем не остановится. Может быть,
он пришел сюда, чтобы убить вас.
-- Что же, я нисколько не удивлюсь.
-- В таком случае, я останусь с вами.
-- Ваше присутствие может очень помешать.
-- Ему?
-- Нет, мой дорогой, мне.
*_*
• -- Ваша взяла. Холмс. По-моему, вы сущий дьявол.
-- Очень может быть, -- ответил Холмс, вежливо улыбаясь.
Москательщик на покое
• При вашем
врожденном обаянии, Уотсон, каждая женщина вам сообщница и
друг.
Ага! Он оценил его обаяние!
• -- В моем воображении, быть может. Что ж, пусть она там и
останется, Уотсон. А мы с вами спасемся от серой повседневности
этого мира сквозь боковую дверцу -- музыку. В Альберт-Холле
сегодня поет Карина. Мы как раз успеем переодеться, пообедать и предадимся наслаждению.
• "Милый Уотсон! Мне хотелось бы навести еще кое-какие
справки относительно мистера Джозии Эмберли. Когда я их получу,
мы со спокойной душой будем считать это дело законченным, а
быть может, и нет. Я только просил бы Вас быть поблизости часа
в три, так как не исключено, что Вы мне можете понадобиться.
Ш. Х.".
Вот какого черта, скажите мне? «Дорогим» и «милым» называть, значит, можно, а написать «Джон» вместо «Уотсон» - рука переломится! (или тогда было так принято, да?)
Вампир в Суссексе
• -- Отлично помню, -- сказал я, откладывая письмо в
сторону. -- Верзила Боб Фергюсон, лучший трехчетвертной, каким
могла похвастать команда Ричмонда. Славный, добродушный малый.
Как это похоже на него -- так близко принимать к сердцу
неприятности друга.
Холмс посмотрел на меня пристально и покачал головой.
-- Никогда не знаешь, чего от вас ожидать, Уотсон, -- сказал он. -- В вас залежи еще не исследованных возможностей.
О, да…
• Пока она хлопотала у
стола, дверь распахнулась, и в комнату вошел подросток весьма
примечательной внешности -- бледнолицый, белокурый, со
светло-голубыми беспокойными глазами, которые так и вспыхнули
от волнения и радости, едва он увидел отца. Мальчик кинулся к нему, с девичьей нежностью обвил его шею руками.
Алоис?! О_О
Серебряный
• Я откинулся на подушки, дымя сигарой, а Холмс, подавшись вперед и
чертя для наглядности по ладони тонким длинным пальцем, стал излагать мне
события, заставившие нас предпринять это путешествие.
Как чудненько.
Горбун
• Я страшно удивился
-- на пороге стоял Шерлок Холмс.
-- Уотсон, -- сказал он, -- я надеялся, что вы еще не
спите.
-- Рад вас видеть. Холмс.
-- Вы удивлены, и не мудрено! Но, я полагаю, у вас отлегло
от сердца! Гм... Вы курите все тот же табак, что и в
холостяцкие времена. Ошибки быть не может: на вашем костюме
пушистый пепел. И сразу видно, что вы привыкли носить военный
мундир, Уотсон. Вам никогда не выдать себя за чистокровного
штатского, пока вы не бросите привычки засовывать платок за
обшлаг рукава. Вы меня приютите сегодня?
Ща сюсюкать начну. «Вы меня приютите сегодня?» *_*
• Глаза его заблестели, впалые щеки слегка зарумянились. На
мгновение на лице отразился огонь его беспокойной, страстной
натуры. Но тут же погас. И лицо опять стало бесстрастной
маской, как у индейца. О Холмсе часто говорили, что он не человек, а машина.
Пропавший регбист
• Мы действительно переживали один из периодов бездействия.
Это всегда доставляло мне немало беспокойства, ибо я по опыту
знал, как опасно оставлять без работы его чрезвычайно активный
мозг. Много лет я боролся с его пристрастием к наркотикам,
которое одно время чуть было не погубило его поразительный
талант. И теперь, даже в состоянии безделья, он не испытывал
влечения к этому искусственному возбудителю. Но я понимал, что
опасная привычка не уничтожена совсем, она дремлет; и всякий
раз, как я замечал его осунувшееся аскетическое лицо и
беспокойный блеск в глубоко посаженных глазах, я чувствовал,
что сон неглубок и пробуждение близко.
• Я пришел в ужас, когда, проснувшись на следующее утро,
увидел Холмса у камина с небольшим шприцем в руках. Шприц
ассоциировался у меня с его единственной слабостью, и я решил,
что мои худшие опасения оправдались. Увидев ужас на моем лице.
Холмс рассмеялся и положил шприц на стол.
-- Нет, нет, дорогой друг, не надо беспокоиться. Шприц на
этот раз не орудие зла, это скорее ключ к разгадке тайны.
Рейгетские сквайры
• Внезапные громкие вопли: "На помощь! На помощь! Убивают!"
-- не дали ему договорить. Я с содроганием узнал голос своего
друга. Не помня себя я кинулся из комнаты на площадку. Вопли
перешли в хриплые, сдавленные стоны, которые неслись из той
комнаты, куда мы заходили, сначала. Я ворвался в нее, а оттуда
в туалетную. Два Каннингема склонились над распростертым телом
Шерлока Холмса; молодой обеими руками душил его за горло, а
старый выкручивал ему кисть. В следующее мгновение мы втроем
оторвали от него обоих, и Холмc, шатаясь, встал, очень бледный
и, видимо, крайне обессиленный.
Первое: реакция Ватсона греет мне душу.
Второе: Каннингемы – уроды.
• -- Каким же идиотом я был! -- воскликнул я.
-- Я видел, какое сочувствие вызвала у вас моя слабость, -- сказал Холмc,
смеясь. -- И мне было очень жаль огорчать вас: ведь я знаю, как вы беспокоитесь обо мне.
Человек с белым лицом
От лица Холмса.
• Заговорив о моем старом друге и биографе,
я воспользуюсь случаем и объясню, пожалуй, зачем я обременяю
себя партнером, распутывая ту или иную загадку. Я делаю это не
из прихоти и не из дружеского расположения к Уотсону, а потому,
что он обладает присущими только ему особенностями, о которых
обычно умалчивает, когда с неумеренным пылом описывает мои
таланты. Партнер, пытающийся предугадать ваши выводы и способ
действия, может лишь испортить дело, но человек, который
удивляется каждому новому обстоятельству, вскрытому в ходе
расследования, и считает загадку неразрешимой, является
идеальным помощником.
• Старина Уотсон в то время
покинул меня ради жены -- единственный эгоистический поступок,
совершенный им за все время, что мы знали друг друга. Я остался
один.
У меня, кажется, сейчас начнется истерический припадок от переизбытка любви.
• Именно сейчас я и почувствовал, как мне недостает моего
Уотсона. Уж он-то всякими интригующими вопросами и возгласами
удивления умеет возвысить мое несложное искусство до уровня
чуда, хотя в действительности оно представляет собой не что
иное, как систематизированный здравый смысл.
Случай в интернате
• На другой день, проснувшись в предрассветных сумерках, я
увидел у своей кровати высокую, худую фигуру Холмса. Он был
одет и, судя по всему, уже успел совершить прогулку
Думается мне, что он просто стоит у его постели и смотрит. И смотрит, и смотрит. Любуется. Слов нет.
• Пока он сидел так, в полной неподвижности, я успел
выкурить две сигареты.
Ватсон что, курит?!
Пенсне в золотой оправе
• -- Вы не ошиблись, мистер Холмс. Какой у меня сегодня был
день! Вы читали последние новости о йокслийском деле?
-- Последние новости, которые я сегодня читал, относятся к
пятнадцатому столетию.
xDD Помещать сюда текст главы не вижу смысла, но в контексте эта шутка выглядит очень смешно)
• Да, мистер Шерлок Холмс, это был прекрасный
случай для применения на практике ваших теорий. Все было для
этого налицо.
-- Кроме Шерлока Холмса, -- сказал мой друг чуть язвительно.
• Итак, Хопкинс, вы обнаружили, что ничего не обнаружили.
У него внезапно пробудилось чуйство юмора?
Загадка поместья Шоскомб
• Кстати, Уотсон, вы что-нибудь понимаете в
скачках?
-- Еще бы! Я отдал за это почти половину своей пенсии по
ранению.
-- В таком случае использую вас в качестве справочника.
Что, только как справочник? =(
Это еще не конец, у меня в запасе еще пара историй)