НАЗВАНИЕ: "Все не без потерь".
АВТОР: Prince Paradox
БЕТА: MS Word
ПЕЙРИНГ: Мастер/Доктор
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: ангст, hurt/comfort
РАЗМЕР: мини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: странный POV ("ты", ну, вы знаете, да?), AU, OOC
ОТ АВТОРА: я писала его с третьего марта по сей день) *не так уж и долго, но для меня - почти вечность* И, да, мне важно, что вы об этом скажете, ибо здесь, кажется, даже присутствует сюжет.
К этому должен был прилагаться коллаж, и увиденный Доктором баннер, но мне катастрофически не хватает времени (гррр, долбаный перевод часов >.<, и места на диске. Так что, скорее всего, завтра.
В фике был использован точно такой же пистолет, как во второй части The End Of Time. Примерно такой.
ДИСКЛЕЙМЕР: все принадлежит не мне, а зря, я бы такое с ними сделала! И, конечно, ничего такого никогда не было, но я надеюсь, что будет.
ПРАВА РАЗМЕЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИЙ: где угодно, но с моего разрешения) *впрочем, я не думаю, что кто-то заинтересуется*
СТАТУС: закончен


4 381 словоТы всего лишь сказал ему о том, что он не пленник и свободен в своих действиях, в общем, совершенно ничего нового, однако он вдруг поверил тебе, и прошептав на ухо наигранно-томно:
- Нам было хорошо вместе, - ушел, тихо закрыв за собой дверь. Ничего не взяв, ничего не попросив. Впрочем, когда это он просил что-то?
У тебя хватило самообладания и гордости, чтобы не броситься за ним, но все же ты решительно распахнул дверь, и боясь, что выдержки не хватит, крикнул вслед:
- Что ты будешь делать?
Он обернулся, и так и не стерев самодовольную ухмылку с лица, бросил:
- Не бойся, я буду хорошим, Доктор!
И идя спиной, размахивая руками, почти счастливо улыбаясь, кричал тебе, уходя все дальше в красный закатный свет, к темному городу на фоне его:
- Создам скромную монополию, назову твоим именем!
В конце концов, он просто-напросто решил строить свою жизнь без тебя. Он не исчез, не умер, просто он теперь без тебя, а ты без него.
Всего-навсего.
Так почему, стоило ему уйти, на этот раз, похоже, надолго, как ты вдруг осознал, что не успел ему сказать… совершенно точно, что-то ты не успел ему сказать, но что?
Тебя гложет тупое чувство тревоги, прочно обосновавшееся между двумя сердцами. Заталкивая подальше в душу эту высасывающую все, внезапно возникшую пустоту, ты опускаешься на пол, прижимая колени к груди и утыкаясь них носом. Тебе катастрофически нужна защита. От него, от всех этих чертовых проблем, навалившихся разом, от пустоты в голове и в ТАРДИС.
Ты ищешь утешение в торжественно-уютной Праге, в пропахшем старыми фотографиями воздухе Венеции, в ярком небе Бразилии, даже в заснеженной России.
Во всех временах, на многих планетах и даже в двух Вселенных – тебе одиноко, и совершенно, абсолютно ничего не нужно.
Ты стараешься забыться, стереть из памяти, внушить себе, что Мастера больше не существует для тебя, но как?
На мосту в Праге ты вдруг видишь его силуэт в приталенном черном пальто, идущий против толпы, как и ты, догоняешь его, а это кто-то чужой, и непонятно, как ты принял его за Мастера – рост не тот, и времени в нем не чувствуется…
Или смотришь в красно-оранжевое бразильское небо, вспоминаешь о нем, и сделать с этим ничего не можешь, просто вспоминаешь его черные глаза, когда он тебя целует и на тебя кричит, и его кровь, которую ты видел едва ли не чаще, чем свою собственную.
Ты уходишь в ТАРДИС, крепко сжав зубы, как будто бы не замечая комка в горле и щипания в глазах.
В Венеции тебе мокро, в России – холодно. В Венеции солнце слишком большое, а в России слишком маленькое. Все не то, все не так.
И только ночное небо везде одинаковое, иссиня-черное, с разбросанной серебряной пылью – звездами на нем.
Тебе вспоминается небо в бухте Злого Волка, но не звенящее от мороза, как в России, и не такое мглистое, будто бы жидкое, как в Венеции, а ясное, с полной, огромной луной, тонущей в море и подернутой клочками облаков.
Ты немедленно отправляешься туда.
В воздухе витает морской запах, смешанный с запахом мокрых камней, и… меда.
Ты открываешь блаженно прикрытые глаза и сразу натыкаешься взглядом на небольшую темную фигуру, сидящую на большом камне совсем рядом с водой.
Тебе бы хотелось бежать, оставляя после себя глубокие следы в песке, бежать, не помня самого себя, но ты скрипишь зубами и идешь нарочито медленно, сдерживаясь.
Он почти не изменился, если не обращать внимания на его костюм и потемневшие волосы, ну что же, бизнес, имидж и все такое.
Ты садишься позади него, прямо на холодный камень, а дальше все происходит само собой – руки ложатся на его плечи, и глупо уже убирать. Он напрягается на мгновение, но потом его голова оказывается на твоем плече, он целует тебя в подбородок, сверху вниз. Тебе даже кажется, что это не Мастер, слишком нежно для него.
- Я устал. Это, оказывается, так трудно – быть примерным монополистом, - улыбается он, не открывая глаза.
Ты бы очень хотел сказать вертящееся на кончике языка «я скучал», но не будет ли это… стыдно?
Ты вдыхаешь запах его волос и решаешься.
- Я скучал.
Он молчит, словно ему неловко слышать это. А у тебя в одно мгновение вспыхивает чувство, будто ты не хочешь, совершенно не хочешь его никуда никогда отпускать. Без него ты теряешься, и вдвойне обидно, что он без тебя может обойтись, а ты без него – нет.
Ты наклоняешься чуть ниже и сжимаешь его в объятиях крепче, целуешь в шею, он вздрагивает в твоих руках, его сердца начинают биться громче и чаще – ты чувствуешь. А может, это просто шум моря, и твои мечты. Он подставляет шею, держит за рукава твоего пальто, тянет ниже, а ты никак не можешь избавиться от чувства, будто нашел то, что так долго искал. Его кожа пахнет медом, как твоя, ты чувствуешь соленый морской привкус, и твои губы на его шее – что может быть естественнее, правильнее? С губ срывается отчаянное, крутящееся на поверхности разума вот уже несколько месяцев, пока его не было:
- Я жить без тебя не могу…
Он замирает, и:
- Придется, - резко отвечает он, - потому что я не собираюсь оставаться, - он убирает твои руки, спрыгивает с камня и идет к огромному черному джипу.
Ты не оборачиваешься, потому что глаза снова щиплет, и комок застрял в горле. Ты вообще думал, кому и о чем говоришь?
- Эй, Доктор, - доносится до тебя его голос. Ты думаешь, что тебе кажется, и не оборачиваешься, но снова слышишь свое имя. Это не может быть слуховой галлюцинацией, он зовет тебя.
Ты оборачиваешься к нему, стараясь не смотреть в глаза – вдруг заметит, что они покраснели? А они непременно покраснели, по закону подлости.
- Не скучай, - самодовольно кричит он, - лови!
Он кидает тебе черную прямоугольную пачку. Сигареты.
- Я не… - нерешительно начинаешь ты.
- Это помогает, поверь, - кричит он, идя спиной и умудряясь не упасть. Вдруг он останавливается и, смеясь, продолжает, - ты такая тряпка, кто бы мог подумать? Если бы тебя сейчас кто-нибудь увидел, вряд ли бы он подумал, что ты можешь спасти мир! Да ты жалкий… жалкий идиот! Ты плачешь, Доктор, потому что позволил себе влюбиться, и в кого - в меня! Ты и-ди-от! Ты жить без меня не можешь – и это не мои слова! Ты жалок, жалок, Доктор! Ужасен, просто отвратителен, слаб… А это все я! Стоило всего лишь немного подыграть тебе…
Твое терпение лопается с этими словами. Подыграть? Ты понимаешь, что все это – всего лишь очередное предательство, и тебя наполняет чувство огромной, разрывающей ярости. Руки сжимаются в кулаки сами собой, и мозг будто отключается, в нем пылает лишь одна мысль – убить, уничтожить.
Из-под ног летит мокрый песок. Морской воздух осточертел, и как только ты убьешь его, ты больше никогда сюда не вернешься.
Ты заносишь руку, но он уворачивается, заламывает тебе руки и держит, пока ты отчаянно отбиваешься. Он ничуть не слабее тебя, как оказалось.
Ты наступаешь ему на ногу, наваливаешься спиной, падаешь на него – руки чертовски больно, но все же тебе удается высвободиться, и пока ты потираешь плечи, сидя на его бедрах, он шепчет с улыбкой, не отрывая глаза от твоего лица:
- Ну вот, а то смотреть страшно – совсем раскис.
- О чем… Я…- ошеломленно отвечаешь ты, догадавшись.
- Я тебя тоже… ненавижу, Доктор.
Ты ставишь руки в мокрый песок по обе стороны от его головы, смотришь на него, и вся ярость куда-то уходит…
- Но я все равно не останусь.
… и возвращается, превратившись во что-то другое.
- Почему? Только не говори, что для тебя вдруг стал важен бизнес! – шепчешь ты, склонившись к его уху. В этом нет никакой необходимости – вокруг и так ни души, но тебе отчаянно хочется быть ближе к нему.
- Потому что я все еще безумно, безумно хочу тебя… - он замолкает, отворачивается от тебя, на лице – притворная жалость, - …убить.
- Убей, - легко соглашаешься ты.
- Я уже было подумал, что у меня получилось. Тогда, когда ты пришел. Такой пустой, безжизненный, безликий. И тут мне стало страшно. Так пусто стало без ненависти к тебе, - признается он, будто вы говорите о погоде.
Он молчит, а тебе и сказать на это нечего. Тебе сейчас хочется обнимать его, быть счастливым – несколько минут, несколько жалких секунд, но он уже отталкивает тебя.
- Хватит сидеть на мне.
Тебя охватывает злость и какое-то дикое желание обладать им.
- Подождешь, - заявляешь ты, поднимая его руки выше.
- С чего вдруг? – он начинает дергаться, но куда там, ты держишь слишком крепко. Ему больно, ты чувствуешь.
- Потому что я так хочу, - шепчешь ты ему в губы, - и ты будешь делать то, что я хочу.
Он пытается протестовать, но ты затыкаешь его рот поцелуем. Одной рукой ты удерживаешь его руки над головой, второй расстегиваешь пряжку ремня.
Он облизывает губы и, что странно, молчит. Ты целуешь его в шею, кусая тонкую, нежную, пахнущую медом кожу, он трется щекой о твою голову, прижимается к тебе и не пытается вырваться, так что ты отпускаешь его руки и не замечаешь.
Его руки обвивают тебя, тянут ближе, ты падаешь, и он тут же оказывается сверху, прижимая тебя к мокрому песку.
Он целует тебя, кусает, потом будут болеть губы и останутся мелкие царапины, но тебя совершенно это не волнует сейчас.
Его губы на твоей шее вызывают у тебя дрожь, и ты непроизвольно подаешься бедрами вперед. Он понимает и сразу же тянется к твоему ремню, не прекращая целовать твою шею, оставляя на ней следы от зубов – ты чувствуешь, ты вообще сейчас очень чувствителен, даже чересчур, и совершенно не контролируешь себя. Ты хватаешь его руки, поднимаешь голову и целуешь, языком касаясь его языка, так яростно, будто в последний раз.
Вдруг он отстраняется, и нагло ухмыляясь, шепчет, совсем рядом с твоими губами – еще чуть-чуть и снова будет поцелуй, но:
- Нет. Не буду.
У тебя в голове сразу вспыхивает твои же собственные слова - «ты будешь делать то, что я хочу». Когда же, когда ты начнешь думать, что говоришь?
На языке вертятся слова извинений, и ты даже почти не думаешь об унижении. Просто знаешь – ему не нужно твое прощение. И за свои слова нужно отвечать - ты знаешь это, помнишь.
Ты чувствуешь на себе его взгляд, и тебе хочется так же смотреть на него. Но страшно, что снова скажешь что-нибудь не то.
Он проводит пальцем по твоему лицу, едва-едва, почти неощутимо.
- Жалеешь? Правильно.
В твоей груди вскипает ненависть.
- Все нормально, - сквозь зубы отвечаешь ты.
Но как - нормально, если он все еще сидит на твоих бедрах, и губы помнят его поцелуи, он ухмыляется, а ты готов его убить.
Похоже, норма – это совсем не про вас.
Он встает, и даже не подав тебе руки – это же Мастер, идет к машине.
Ты не поднимаешься, смотришь вбок, на кусок серой скалы далеко впереди, слушаешь, как миллионы песчинок скрипят под подошвами его ботинок, как отъезжает его автомобиль.
Ты чувствуешь пустоту и морской запах. И запах меда, почти уже исчезнувший.
Смотришь в небо, серо-стальное, скучное. И не думаешь ни о чем. Блаженство.
Вверху стремительно темнеет, и, кажется, прямо над тобой собираются предгрозовые тучи.
Это безумно красиво. Вдали уже рычит гром, а ты лежишь на песке, слушая шум взволнованного моря, смотря на редкие яркие вспышки далеко-далеко. Тебе так пусто, как не было еще никогда.
Ты даже не ненавидишь себя. Тебе отчего-то кажется, что все правильно, так, как должно быть. Тебе должно быть пусто, страшно, мрачно, холодно. А ему – совершенно безразлично.
Почему так? Тебя это совсем не беспокоит.
Тяжелые капли начинают падать рядом с тобой, разбивая непостоянство миллиардов песчинок, море начинает рычать, почти задевая пенным гребнем твою голову, и все становится шумным, беспокойным. Не для тебя.
Ты встаешь, и даже не стряхнув прилипший к спине песок, идешь в теплую, но пустую ТАРДИС, ощущая в левом кармане странную тяжесть.
Ты опускаешь туда руку, натыкаясь на твердый картонный уголок.
Ах, да.
«Это помогает, поверь». Ты почему-то хочешь ему верить, и, зайдя в ТАРДИС, остановившись на пороге, задумчиво всматриваешься в простые буквы на пачке.
Капли стучат все громче, все яростнее ударяя по крыше ТАРДИС, будто хотят достать до тебя, но не могут, и оттого становятся все злее.
Ты открываешь пачку, вытаскиваешь одну, и бездумно смотришь на нее. Зачем это тебе? Но он же сказал – поможет. Тебе надо заполнить пустоту.
И когда конец сигареты вспыхивает ярким оранжевым огоньком, соприкоснувшись с отверткой, ты осторожно втягиваешь в себя дым, почти с отвращением думая о том, насколько вы теперь похожи.
Тебе бы сейчас найти его и накричать, а лучше убить, найти и убить. За то, что он сделал с тобой.
Ты его ненавидишь. И каждый глоток дыма наполняет тебя решимостью. Ты еще вернешься. И он… он тоже вернется сюда.
Или ты сам найдешь его.
Ты осторожно выдыхаешь серый дым, неторопливо растворяющийся на фоне бушующего черного моря.
Тебя заволакивает твоими чувствами и местью, которой ты так неосторожно поддался.
И к черту эту выматывающую любовь. Ты полюбил уже, спасибо. Это, оказывается, так выматывает, когда не можешь жить без. Это было как случайная, нечаянная смерть, когда он вдруг ушел.
Ты умер, а теперь возродился. Не без потерь, к сожалению.
На губах твоих витает печальная ухмылка, а в глазах отражается оранжевый свет с кончика сигареты.
Она тлеет в твоих пальцах, сжигая самое себя, и превращаясь в хрупкий прах.
Все не без потерь.
Ты небрежно сбиваешь пепел, который тихо опускается на сырые камни, и делаешь еще одну затяжку, чуть пропуская дым в легкие, и остаток выдыхаешь.
Он так красиво плывет перед тобой, что ты вдыхаешь его носом, не желая отпускать.
И выдыхаешь снова.
Пальцы разжимаются, и сигарета летит к твоим ногам, подгоняемая дождевыми каплями.
Вот и все, ее больше нет.
Тебе так хочется смеяться, отчего-то очень хочется смеяться, несмотря на темноту и абсолютный мрак вокруг.
Ее больше нет. Этой проклятой любви, возникшей почти из ничего, из ниоткуда, вонзившейся в сердца и душу, даже жизнь, так резко и почти безболезненно, а ушедшей так мучительно – ее нет больше.
Ты чувствуешь.
От этого так невероятно легко и совершенно пусто, будто ты теперь – чистый лист.
Тебя заполняет обманчивое, еще не испарившееся тепло, создающее иллюзию ненужности твоей любви.
А может и не иллюзию…
Ты закрываешь дверь, не обращая внимания на бушующую стихию, будто бы пытающуюся до тебя докричаться, вернуть тебя прежнего.
Ты отправляешься ровно на полгода вперед, в эту же бухту. Просто у тебя нет никаких зацепок – что делать, и куда идти.
И ты здесь, в будущем и на том же самом месте, но уже другой.
Нет ни любви, нет жалости, нет доверия… впрочем, его и так никогда не было.
Нет ничего, кроме мысли в голове – он тебе больше не нужен.
А кому он нужен, кроме тебя?
Ты очень хочешь убить его, раз он тебе не нужен, а если не тебе – то кому?
Ты оборачиваешься к двери, и присев на панель управления, долго смотришь в одну точку, раздумывая, каким именно способом лишить его жизни.
Ведь зачем ему жить? Правда, зачем? Земляне и без него обойдутся, а ты и подавно.
А еще… ты хочешь, чтобы его не было. Так иррационально – чтобы его просто-напросто не было!
Горит в голове одна-единственная мысль – его не должно быть.
Ты не можешь объяснить, но твердо уверен, что именно ты должен его убить.
Ты идешь по запутанным коридорам, все дальше, все глубже в ТАРДИС, с каждым шагом все ярче вспоминая, где ты оставил пистолет в последний раз.
Ты находишь его в дальнем углу комнаты Без Номера. Последняя комната в сорок втором коридоре.
Просто для нее не хватило номерка. Он лежит там такой же, каким ты его оставил. Ни пылинки, но это и не Земля, чтобы здесь была пыль.
Три патрона. Ты проверил.
Обратно ты идешь еще медленнее. Куда спешить? Пусть живет. Ему недолго осталось.
В голове пустота, внутри – дымное тепло, уже почти исчезнувшее, оставляющее после себя отчаявшуюся пустоту, в правом кармане – отвертка, в левом – его сигареты.
Кстати, надо сказать ему спасибо за них.
В руке – холодный и тяжелый пистолет.
Дверь открывается абсолютно бесшумно, без своего привычного скрипа. Кажется, даже ТАРДИС в недоумении затихла.
В бухте никого нет. Ты понимаешь это с первым вдохом.
Да, глупо было надеяться – это же Мастер!
Вздохнув и окинув взглядом осточертевший морской пейзаж, ты осторожно кладешь пистолет в правый карман и уходишь обратно в ТАРДИС, выставляя то же время, что и сейчас, но место обозначаешь другое.
Выходишь ты уже в шумный Лондон. Он почти не изменился. Второе тысячелетие, второй десяток лет.
Ты закрываешь ТАРДИС на ключ, и, похлопывая по карману ладонью, идешь к прилавку с газетами.
Сегодня 21 ноября 2013 года.
Ты поднимаешь голову вверх, заметив темное пятно в небе.
Как оказалось – просто баннер, но какой!
На черном фоне с до боли тебе знакомым узором – твое имя, настоящее, полузабытое, никем не называемое.
И таких баннеров на улице еще три штуки – на одной только улице. Под ногами изредка встречаются листовки, на стенах и в витринах магазинов тоже они.
Везде мелькает твое имя, и тебе уже кажется, что даже люди вечно повторяют его. Ты сходишь с ума, и за это еще больше хочешь убить его.
За что он так с тобой?
Ты снова хватаешь позабытую газету, и листаешь ее остервенело, пока не натыкаешься взглядом на статью, где снова мелькает твое имя – ну за что? – мгновенно просматриваешь ее и не находишь адрес. Рассилон, где тебе его искать?
- Где находится компания… - ты нервно сглатываешь, и, оторвав глаза от статьи, продолжаешь, - Тета Сигма?
Девушка лет двадцати трех, стоящая за прилавком, смотрит на что-то за твоей спиной и явно не слышит.
- Мисс! – громче добавляешь ты, сжимая в кулаке газету.
- Что? – раздраженно отвечает она.
- Где находится компания Тета Сигма? – нетерпеливо переспрашиваешь ты.
- А мне откуда знать? – она начинает перебирать журналы, лежащие перед ней, и не обращает на тебя совершенно никакого внимания.
Тебе чертовски хочется придушить ее, и останавливаешь ты себя только тем, что ты – не Мастер, ты не зверь.
Ты кладешь газету на место и идешь по улице дальше, надеясь спросить кого-нибудь еще.
- Стойте! – она стоит за прилавком, в руке у нее – темный буклет.
Ты возвращаешься, и хмуро смотришь на нее.
- Нашла, - она тебя боится, это видно, - есть, там на последней странице. А вообще, могли зайти в любую аптеку и спросить. Вот там, за углом, есть одна.
- Да? Спасибо, - вежливо отвечаешь ты.
Отчего она тебя так боится?
Ты смотришь на последнюю страницу буклета, и, правда, находишь там нужный адрес.
- Спасибо, вы мне очень помогли, - говоришь ты, отдавая его обратно.
- Сэр… - нерешительно начинает она, - убрали бы вы пистолет подальше.
Ты смотришь на правый карман и замечаешь заметное на фоне коричневого плаща черное дуло.
- Он бутафорский, - ты мигом находишь нужный ответ и поспешно убираешь пистолет подальше.
Она не верит, но отвечает натянутой улыбкой.
Ты прощаешься, и, закрыв за собой дверь, устало приваливаешься к ней.
Через несколько минут ты уже выходишь перед огромным зданием, кажется, целиком состоящим из зеркал. Во всяком случае, даже в тусклом ноябрьском солнце оно блестит так, что больно глазам.
Зайдя внутрь, ты покорно показываешь каждому, кто попросит, психобумагу.
Мысли о том, что для одних ты – директор, для других – модельер, для третьих – химик вызывают у тебя глупую улыбку.
Смешные люди.
Ты ведь даже не знаешь, как его теперь зовут. Твоего Мастера.
У первого встречного ты спрашиваешь, как пройти к главному. Тебя понимают, и улыбчивый юноша подробно рассказывает, какой этаж, какой кабинет, но…:
- … он сейчас занят, и, думаю, не сможет вас принять, - отвечает он со скорбью в голосе.
- Меня – сможет, - отвечаешь ты.
Ты поднимаешься на указанный этаж и заходишь в кабинет, даже не постучав и игнорируя жесты секретарши, разговаривающей по телефону. Тебе кажется, что ты имеешь право.
Его там нет. Тебе не нужно обходить всю огромную залу, поделенную перегородками, чтобы понять, что его нет.
- Мистер Джонс сейчас на закрытой конференции, - прощебетала вошедшая секретарша.
- Где это?
- На седьмом этаже, но…
Дальше ты не слушаешь и стремглав несешься на седьмой этаж, с каждым вздохом чувствуя его запах все сильнее, все ярче.
Около входа стоит шкафоподобный охранник, но стоит ему показать психобумагу, он тотчас пропускает тебя, не сказав ни слова.
Иногда тебе даже жаль, что ты не можешь увидеть, что именно они там читают.
Он стоит на трибуне, в нескольких десятках метров от тебя, рассказывает что-то сотням людей, собравшимся в зале, и, увидев тебя, вздрагивает, а в глазах – ужас.
Но это успеваешь заметить только ты. Он быстро приходит в себя, и очаровательно улыбнувшись, продолжает рассказывать о стабильности и доходах.
Тебе кажется это непозволительной наглостью с его стороны, и, провожаемый сотнями взглядов, ты идешь прямо к нему, ощущая тяжесть пистолета в правом кармане и пачку сигарет в левом.
Это отчего-то кажется тебе глупым – сигареты, отвертка и пистолет. И Мастер еще. Мастер кажется самым глупым элементом в твоих мыслях.
Он молчит, смотрит на тебя, идущего прямо к нему, и даже не отводит взгляда.
- Это… - пытается он что-то сказать шокированной публике, - это мой друг, Джон Смит.
В зале раздаются сдерживаемые смешки.
- И он, судя по всему, хочет что-то сказать… Джон – специалист в области обезболивающих препаратов, так ведь, Джон? – он ухмыляется и уступает тебе место за микрофоном.
Это безумно злит тебя – весь этот цирк. У тебя ведь такая простая цель – убить его, но ты не можешь себе позволить сделать это на глазах у сотен людей.
Это ваше личное дело.
Поэтому ты сквозь зубы говоришь:
- В другой раз, - и хватаешь его за руку.
Он пытается вырваться, но ты нарочно сжимаешь все крепче, и когда он начинает шипеть от боли, только тогда ты отпускаешь.
Ты видишь на его глазах слезы.
- Зачем пришел? – шепчет он.
- Соскучился, - отвечаешь ты, пытаясь разобраться, правду ты говоришь или издеваешься. По крайней мере, звучит как издевка.
- Я занят, - говорит он, машинально потирая руку.
- Простите, мистер Джонс… - кричит кто-то в зале.
Ты подходишь к микрофону и заявляешь:
- Мистер Джонс занят. Конференция отменяется.
- Чертов эгоист, - шипит он, и нервно улыбаясь, говорит в зал:
- Мой друг шутит, подождите секунду, - и шепчет уже в твою сторону,- немедленно убирайся отсюда, ты мне не нужен!
- Нет-нет, расходитесь! – ты гнешь свое, почувствовав вкус к этой игре.
- Убирайся! – почти кричит он.
- Мистер Джонс! – нетерпеливое, из зала.
Ты решаешь, что пора действовать и, приблизившись к нему, почти дышащему яростью, злобой, целуешь в непокорные губы.
На глазах у сотен людей. Поцелуи - это не настолько личное дело, как смерть.
Он отвечает, приоткрывая рот и кладет руки к тебе на талию.
Краем уха ты слышишь пораженные вздохи, но это не волнует никого из вас.
Ты слушаешь его тяжелое дыхание, когда он отрывается от тебя, ты смотришь в его темные глаза, чувствуешь его тепло, почти жар, распространяющийся почему-то по твоему телу.
Ты понимаешь, что в зале больше никого нет – слишком тихо и пусто, и запахи теперь только ваши.
Когда он чувствует холодное дуло пистолета, уткнувшееся ему в спину, зрачки его расширяются.
- Это что, - спрашивает он чуть севшим голосом, - шутка?
- Я нашутился, больше не хочу, - шепчешь ты ему на ухо.
- Зачем? – испуганно спрашивает он, сглатывая.
- Ты мне не нужен, - отвечаешь ты заготовленную фразу, сильнее вдавливая пистолет ему в спину.
Он морщится, и сквозь зубы шипит:
- Ты мне тоже.
В ответ на это ты нажимаешь на курок.
Его глаза напротив становятся абсолютно черными провалами – бездумные, бессмысленные, испуганные.
Раздается щелчок. Пусто.
Его сердца замирают на миг и начинают биться еще чаще и громче, чем раньше.
- И почему тебе всегда везет? – уныло спрашиваешь ты, со страхом понимая, что на второе нажатие курка тебя может не хватить.
- Потому что я не виноват, - говорит он совсем не слышно, - я не виноват, и не должен подчиняться твоим сиюминутным прихотям.
- Я же подчинялся твоим, - бездумно говоришь ты, с трудом удерживая пистолет в дрожащей руке.
- И дело только в этом? – насмешливо спрашивает он, - отпусти меня. Я не виноват.
Тебе стыдно сказать, но ты не можешь отпустить его. Либо с тобой, либо никак.
- Либо ты остаешься со мной, либо… нет, - и рука твоя сама собой сильнее сжимает рукоять пистолета и вдавливает ему в спину.
Он вздрагивает и вздыхает чуть слышно.
- Хватит. Надоело, - свистящим шепотом отвечает он, и быстро выворачивается из твоих полуобъятий.
Он идет, не оборачиваясь, вперед.
- Стой, - ты в отчаянии, таком сильном, какого у тебя еще никогда не было, - Подожди.
Он не слушает, и у тебя, кажется, совсем нет выхода.
Пальцы не слушаются и руки страшно дрожат, но ты застываешь на месте, чувствуя во рту странный вкус недавно выкуренной сигареты, и нажимаешь на курок.
И снова пустой щелчок.
- Неудачник, - бросает он через плечо.
Ты и без него знаешь это.
Сил больше нет, и в третий раз ты не выстрелишь, точно не сможешь. Пистолет выскальзывает из опущенных, слабых и дрожащих рук.
Ты падаешь на колени, спрятав лицо в ладонях, и отчаянно ненавидишь себя.
Слез нет, вместо него – пустое отчаяние. Что делать? Как жить?
Дело не в Мастере, который сейчас уже, наверное, далеко отсюда. Как жить с памятью о том, что ты почти убил его? Так… просто, пулю в спину. В спину!
Мысли крутятся вокруг собственной ничтожности, и даже вселенная кажется меньше, настолько огромно твое отчаяние и желание умереть.
Руки тянутся к пистолету, который на третий раз уж точно выстрелит, ты уверен.
- Ну, хватит уже, - на твою ладонь ложится его рука, и все становится на свои места – и Вселенная, и отчаяние, и самооценка… в какой-то степени.
- Что хватит? – озлобленно отвечаешь ты.
- Играть хватит, - отвечает он, чуть улыбаясь уголками губ, - я же знаю, он пустой.
В доказательство своих слов он берет пистолет и через секунду его лицо становится на редкость серьезным, даже грустным.
- Не думал, Доктор, что ты настолько глуп.
- Ты многого обо мне не знаешь, - говоришь ты, позаимствовав его улыбку.
- Наверное, к счастью, - со вздохом отвечает он, все еще крутя в руках пистолет.
- Почему ты не ушел? – спрашиваешь ты, заворожено следя за его белыми пальцами, лежащими на темном металле.
- Какая разница?
- Пожалел, да? – с горечью спрашиваешь ты.
- Если знаешь, зачем спрашиваешь?
Четыре вопроса подряд, ни одного ответа.
В воздухе висит неловкая тишина, прерываемая лишь вашим дыханием.
- Знаешь что, - начинает Мастер, - если хочешь… можешь остаться. ТАРДИС никуда не денется, будет спокойно стоять в гараже, вместе с моими машинами, - он усмехается, представив, как будет выглядеть такое соседство. Ты тоже невольно улыбаешься, глядя на него, - а ты, если хочешь, конечно, можешь жить со мной, и работать. Это не так уж скучно, - он пожимает плечами.
- Кто бы мог подумать…
- Ох, заткнись, а? Я от чистого сердца, спасаю его суицидальную душонку, а он еще и… Да кто тебя вообще спрашивает? – он хватает тебя за руку и тащит к двери.
Ты идешь за ним по темным пустым коридорам, и улыбка просится на губы при мысли, что все кончилось с пожалуй, наилучшим исходом.


 

запись создана: 28.03.2010 в 18:01