Друзья. Очень нужны отзывы и критика. Критику, если можно, анонимно, мне так легче.
Вы знаете, с критиками я не препираюсь, воспринимаю спокойно.
похвалы воспринимаю еще лучше, ага.
Рассказик не закончен, это только первая глава. Впрочем, если никому не понравится, думаю, продолжать будет уже не надо.

что-то такое. Типа, ориджинал. Я стесняюсь.Никогда не перестаю удивляться людям. А уж близкие так вовсе идеальная почва для психологических исследований.
Вот - я. Здоровенный детина шестнадцати лет… ну ладно, не детина, телосложение у меня самое обычное, да и умом я не обижен. И меня отправляют «на деревню бабушке» каждое лето. Ведь бред же.
Бабушка живет вовсе не в домике в деревне, кефир не рекламирует, обитает в скромной хрущевке, и на кой я ей там сдался – сам не понимаю. Правда, кормит она меня хорошо, и каждое лето, когда я приезжаю, причитает «Ой, ты так исхудал!». Скажите, так все бабушки говорят?
И вот, когда я два часа парился в этой машине для убийств – междугородный автобус, полчаса ехал до ее дома, поднимался на пятый-чертов-этаж, встречаю записку в двери «Никитушка, возьми ключ у соседа из сорок третьей квартиры. Я на даче, буду скоро».
Что она забыла на даче в одиннадцать утра? Думаю, что не пойму, пока мне не стукнет столько же, сколько ей.
Позвонил в сорок третью квартиру. Дверь, кажется, никто и не думал открывать. Вис на звонке с полминуты, гоня от себя мысли, что и сосед ушел.
За дверью было тихо, как в гробу.
Поставил чемодан на пол, сел и прислонился к двери сорок третьей квартиры.
А вы бы как на моем месте поступили? Думаю, так же. Но за вами дверь вряд ли открылась, да еще и с размаху, так что я грохнулся под ноги какому-то парню, чувствуя себя при этом величайшим идиотом на свете.
- Никита? – сиплым голосом пробормотал он, ухмыляясь.
- Он самый, - ответил я, поднимаясь с пыльного пола его прихожей.
Сосед подал мне руку, я окончательно встал на ноги, нагнулся за огромным упавшим чемоданом, а когда встал, он уже протягивал мне связку ключей.
Их там было штук десять, не меньше. Я растерялся и по привычке засунул руку в волосы.
Он молчал и зачем-то пристально меня рассматривал. Я замер и, кажется, покраснел.
Он заметил и пробормотал:
- А. Елена Николаевна сказала, что, вроде, этот, - он показал на большой желтый ключ и отдал мне всю связку .
Я неловко ответил «Спасибо», и неприметная коричневая дверь закрылась перед моим носом.
Я перетащил чемодан, и принялся открывать бабушкину дверь. Первая, железная, с легким щелчком охотно поддалась.
За ней была вторая, дерматиновая и черная, почти такая, как и соседняя.
И хоть в тот раз я приехал к бабушке уже десятый раз за всю жизнь, вспомнить, какой ключ подходит к этой двери я не смог. Пришлось тыкать в скважину то одним, то другим. Увы, все оказалось тщетно.
Я под нос пробормотал матерное слово и уселся на свой чемодан, проклиная свои кривые руки. Сил сопротивляться с долбанной дверью и ключами не было.
Еще минут через десять открылась соседняя дверь, оттуда выскочил мой новый знакомый, закрыл ее, повернулся и остановился, глядя на меня с недоумением.
- Ты что?
- Ничего, - неохотно буркнул я, - дверь не могу открыть.
Он помолчал.
- Ладно, я не вор-взломщик, тут я тебе не помощник… Опа, даже в рифму, - он улыбнулся, и я тоже, как дурак, заулыбался, - посиди пока у меня. Я вечером зайду, заберу ключ, ты только дома будь.
Он погрозил мне ключами, снова открыл свою дверь, толкнул меня в спину и решительно заявил:
- Если что-нибудь пропадет – найду и уши надеру. Я в милиции работаю, так что даже не сомневайся.
Он бросил мне ключ, и прежде чем закрыть дверь, сказал:
- Меня, кстати, Женей зовут.
Я, мягко говоря, недоумевал. Надо же, всего два с половиной часа от Москвы, а какие добрые и доверчивые люди…
Его квартиру даже близко нельзя было сравнить с домом моих родителей или бабушки.
Вот уж не думал, что милиционеры так богато живут.
Взяточник, может?
Стало как-то противно, но на самого себя. Человек меня в дом пустил, а я…
Да и не верилось, что Женя мог быть взяточником. Лицо у него доброе. Мне кажется, человек с веснушками на носу не может быть злым. Наверное, я ошибаюсь, просто я еще не встречал веснушчатых злодеев.
Может быть, ему квартира от родителей досталась?
Я поставил чемодан поближе к стене, и, потирая уставшие руки, сполз вниз по двери.
Как в плохих комедиях, она тотчас распахнулась. Я снова упал на пыльный пол и усмехнувшись, сел.
Женя был жутко зол.
- Какой сегодня день недели? – спросил он, сверкая страшными зелеными глазами.
- Суббота.
– Сил моих нет. – простонал Женя, - У меня же отпуск с этого дня, а я вскочил, на работу побежал!
- Бывает, - ответил я.
Помолчали. Я все еще сидел на полу, рядом со своим верным, потрепанным чемоданом. Женя высился надо мной.
- А лет тебе сколько? – вдруг спросил он.
- Шестнадцать.
- Не поздновато ли по бабушкам ездить? Девушка твоя не заскучает в городе? – он вытащил из кармана пачку сигарет, взял одну, щелкнул зажигалкой и затянулся.
- Не заскучает, - буркнул я. У меня просто не было девушки. - Можно? – спросил я, кивая на сигарету.
- Не рановато тебе еще?
- Рановато, поздновато, - вспылил я, - тебе-то что? Так и скажи, что жалко! – я поднялся с пола, надоело сидеть перед ним, смотря снизу вверх, как собачка.
- Борзый ты, - почти с уважением сказал Женя, протягивая пачку.
- Уж какой есть, - пробормотал я, ища по карманам зажигалку.
Он посмотрел на мои мучения, вытащил у меня изо рта сигарету, прикурил ею от своей и отдал обратно.
- Я вообще-то не курю… - начал я. Он мог рассказать бабушке, а она – родителям. А кому хочется терпеть нравоучительные беседы?
- Балуешься, - перебил он и улыбнулся, - да не бойся, я никому не скажу.
- Я не боюсь, - шепнул я.
Я смотрел на его пальцы – длинные, белые. Он явно давно не копался в земле, как моя бабушка.
Его работа имела мало общего с физическим трудом и грязью, это уж точно. Хоть и милиционер. А пальцы аристократичные.
Он стянул с ног ботинки и куда-то пошел.
Я беспомощно оглянулся – сидеть одному в прихожей казалось глупым.
Я тоже разулся и отправился за ним, как оказалось, в гостиную.
Пока я рассматривал интерьер, пепел упал с сигареты и очутился на моем носке. Я неловко дернул ногой и он слетел на пол.
Женя увидел и улыбнулся.
Я приблизился, потушил сигарету в пепельнице и уставился на него.
- А тебе сколько лет? – спросил я с вызовом.
- Двадцать пять, - спокойно ответил он, глядя на меня.
- Серьезно? –Внешне Женька не тянул даже на двадцать, о чем я поспешил ему сообщить.
Он усмехнулся.
- Все так говорят. Паспорт показать?
- Нет, не надо, - я улыбнулся и осторожно сел на белый диван.
Он включил плоский телевизор висящий на стене и устроился на другом конце дивана. Между нами был примерно метр свободного, стерильно белого пространства.
- Чаю хочешь? – спросил он минут черед десять. Я следил за матчем. Похоже, у него было кабельное, а матч показывали повторно – ну и пусть.
- Можно, - согласился я, с сожалением отрываясь от телека.
- Сиди уж, - он махнул рукой и исчез в коридоре.
Футбол больше смотреть не хотелось. Я нервно поглядывал на дверь, чувствуя себя очень неловко. Я все-таки в гостях, а сижу на чужом диване, пялюсь в чужой телевизор, и почти незнакомый мужик делает мне чай.
Когда Женя позвал меня, я уже собирался сидеть перед бабушкиной дверью на лестнице, потому что был уверен в том, что он просто не может меня выгнать – слишком скромный.
Тем не менее, когда Женя позвал меня еще раз, я пошел на кухню.
- Иди, руки мой – бросил он через плечо.
Я нашел ванную, повернул кран с горячей водой и недовольно понял, что есть только холодная.
- А что, воды горячей нет?
- Нет, - подтвердил он мою догадку, - а что?
- Блин. У родителей послезавтра уже обещали дать…
- А у нас ее только вчера отключили, - сказал он, ставя на стол тарелку с бутербродами.
- Вот блин, - повторил я.
- У меня есть водонагреватель, его только включить надо, если хочешь… - судя по выражению его лица и глаз, говорил он совершенно серьезно.
- Нет-нет, я просто… удивился. – тут очень кстати в подъезде раздался звон ключей. – О, вот и бабушка, - обрадовался я, - Мне пора.
- А чай? – вдогонку спросил Женя.
Я уже не слушал. Распахнул дверь, взялся за ручку чемодана, и раздосадовано выдохнул.
Дверь напротив открывал перележавший в солярии парень в белой майке в обтяжку и с серьгами в ушах. Он заметил меня и подмигнул.
Я опомнился и захлопнул дверь, не подумав о том, как это выглядит с его стороны.
- А, это Сашка, - я вздрогнул. Оказывается, Женя все это время стоял за моей спиной. - Да, он иногда водит к себе мужиков, бабушка твоя очень… плохого о нем мнения, но он нормальный, как человек… ну, вроде бы. Я только однажды курил с ним на площадке ночью, так он… Ай, ладно.
Я молчал. Женя смотрел на меня сверху вниз, словно ждал чего-то. Я бездействовал, и он, наконец, сказал:
- Пошли чай пить, - и потрепал меня по голове. Жутко фамильярный жест, на мой взгляд.
Я бросил чемодан в прихожей и поплелся за ним, приглаживая волосы.
- Да придет твоя бабушка, - успокоил он меня, протягивая мне кружку, - никуда она не денется.
- Знаю, - буркнул я, и отпил из кружки.
Чай оказался фантастически горячим. Проглотил я его с огромным трудом, а потом щурясь от боли, прошипел:
- Горячий.
- Правда? – удивился он, взял мою кружку и попробовал мой чай, даже не поморщившись, - я всегда такой пью. Если не хочешь ждать, там на столе кувшин с холодной водой.
Но попить чай нам, видимо, было не суждено в тот день. В дверь постучали, Женя пошел открывать, и, судя по голосу, пришла моя драгоценная grandmother.
Я поставил кружку на стол, и пошел к двери.
Это и правда была она.
Бабушка заулыбалась, взяла ключи с полочки, поблагодарила Женю за гостеприимство и ушла открывать злополучную дверь.
Я подхватил с пола чемодан, тоже сказал «большое спасибо за все». Он ответил, чтобы я заходил еще.



Глава вторая.
«Ничего себе сходил за хлебушком».
Ералаш.
читать дальше? Небечено и присутствует мат.
На следующий день, лежа на диване вверх ногами, я с ужасом понял, что делать мне здесь нечего.
- Никитушка, ну что же ты, голова ведь заболит! – запричитала бабуля, вернувшись с тарелкой ароматных пирогов.
Она уже десятое лето ломает мне кайф этой фразой.
Я десятое лето лежу на этом диване вверх ногами и пытаюсь задеть головой пол.
Не знаю, от чего больше ужасаться – от того, что я совершаю это странное действие, или что я совершаю его уже десятое лето.
Сегодня бабушка с утра пораньше ушла на дачу, даже не попытавшись забрать меня с собой, что неудивительно.
Года четыре назад я все-таки пошел с ней в эту обитель морковки и картошки, и даже попробовал посадить там лук, но он взошел едва ли не наискосок.
Бабушка сказала, что у меня кривые руки. Я с ней полностью согласен до сих пор.
Часов до двух я пялился в телевизор, выяснив, что Малахов – мудак, а новости одни и те же, плохие, как обычно. Потом смотрел в окно – там тоже ничего хорошего. Тополиный пух равномерным слоем укрывал все горизонтальные поверхности. Наконец, я решил выйти на улицу.
Была еще идея наведаться к Жене, но я отмел ее, потому что… непринято как-то ходить в гости к почти незнакомым людям, да?
Поселок оказался скучным донельзя. Идти было некуда – одни пятиэтажки и гаражи, гаражи и пятиэтажки, и где-то там, не очень далеко – дачи, но туда я не пошел.
Впрочем, прогулка не была бесполезной. Когда я подходил к подъезду, ко мне вдруг подлетела симпатичная блондиночка примерно одного со мной возраста, бойко поздоровалась и назвалась Аленой.
Вроде, в ней не было ничего необычного, но, тем не менее, я потерял способность адекватно изъясняться.
Алена стояла передо мной, смущенно улыбалась, засунув руки в карманы шортиков, и явно чего-то от меня ждала.
Я думать не мог. Ноги у нее были слишком красивые, для того, чтобы в присутствии этих ног еще и думать.
- А тебя как зовут? – наконец спросила она.
Я назвался и продолжил упорно смотреть ей в глаза, стараясь не опускать взгляд ниже.
Она вдруг начала лепетать про какую-то вечеринку сегодня в десять, и про то, что я ей очень понравился и что она меня там будет очень-очень ждать.
Я кивнул, не особенно вдумываясь в смысл сказанных ею слов – не зря же, наверное, про блондинок сочинено столько анекдотов. Как будто она могла сказать что-нибудь умное.
Но в тот момент меня хватило только на то, чтобы крикнуть ей вслед, опять же, стараясь не смотреть на ее ноги:
- А где она будет, вечеринка?
Она обернулась и прокричала адрес.
Я пошел домой, и краем глаза заметил, как она хихикает с подружками, а те смотрят на меня.
Честно – ненавижу такие скопления девушек. Выглядит словно стая пираний. От одной еще можно спастись, а от нескольких уже не убежишь – сожрут. Взглядом и хихиканьем.
Дома я плавился в этой адской жаре. Думаю, если бы мне захотелось, я мог бы в этом влажном густом воздухе даже кататься как сыр в масле. При мысли об этих продуктах начало подташнивать, и очень захотелось мороженого. Или засунуть голову в морозилку.
До дискотеки оставалась еще уйма времени, которое как-то надо было занять. И вот так – представляете, каждое лето. И даже без дискотек. Но раньше, почему-то, было не так скучно. А сейчас совсем плохо, хоть вешайся.
Так что когда в половине седьмого кто-то постучал в дверь, я полетел к ней как дикий, хотя и подозревал, что это, скорее всего, бабушка.
Оказалось, Женя.
- Сегодня прибирался в прихожей, смотри, что нашел, - он протянул мне ключ от городской квартиры и проездной.
- Спасибо, - я улыбнулся, забрал вещи (видимо, они выпали вчера из задних карманов джинсов). - А ты прибираешься, да? Может, помочь? Мне все равно заняться нечем, - выпалил я. Нормальный человек сказал бы «спасибо» и распрощался, но я ведь не такой… Лучше бы я молчал!
- Я уже закончил. Но если хочешь, можешь просто зайти, выпьем чаю по-человечески, - я мялся и не знал, что ответить. Меня не отпускало чувство, что я ему навязался. Тогда он добавил - И по телевизору футбол идет.
- Ты не испытывал вчера особого восторга, когда мы смотрели его с тобой , - засомневался я.
- Так ты идешь или нет?
Я решился и ответил:
- Да.
Через десять минут я пил горячий кофе, курил и ныл:
- Зачем я приехал? Тут вообще нечего делать. Аб-со-лют-но, - произнес я по слогам, сделал еще один осторожный глоток и продолжил: - Целый день дома. Ну, на улицу еще вышел… Девочка у вас тут симпатичная есть, Алена, на вечеринку меня пригласила. Знаешь ее?
- Так, немного. Живу я в городе, здесь провожу только отпуск.
Я вяло кивнул и затянулся.
- Если ты здесь только отдыхаешь, то откуда тогда моя бабушка знает тебя, а ты ее и Сашу, который водит парней? – почему-то это казалось важным.
- Ну, однажды зимой я помог донести ей сумки до ее квартиры. А Саша… - он помолчал, - просто знаю и все.
- Понятно.
Разговор заглох.
Я делал вид, что рассматриваю пейзаж за его спиной, а сам украдкой глядел на него.
Темные волосы, зеленые глаза с длинными ресницами, прямой нос и бледные веснушки на нем.
Под это описание подходят миллионы людей, но из этих миллионов он бы вам точно запомнился.
Я не знаю, почему так. Может, это какие-то флюиды, или природное очарование, или еще что, о чем не знаю ни я, ни наука.
Зато он рассматривал меня совершенно беззастенчиво. Обычно я очень смущаюсь от такого внимания, но тут я никакого дискомфорта не испытывал, ну смотрит и смотрит – что такого?
Он все подливал мне кофе, а я опомнился только через полчаса, когда появилась беспричинная тревога, и стало чаще биться сердце.
- Я, пожалуй, больше не буду, - сказал я, когда Женя попытался снова налить мне кофе, - Спасибо.
- Не за что, - он улыбнулся и стал убирать со стола, - Значит, на вечеринку собираешься?
- Да, в десять начнется. Не знаю, что буду делать еще два часа. И это сегодня! – я незаметно для себя снова начал жаловаться. - А что завтра? Что мне делать завтра?
- Приходи, посмотрим что-нибудь, - предложил Женя, домывая чашки.
- Серьезно?
- Да, аб-со-лют-но, - передразнил он.
На вечеринку я опоздал. Мы сели пересматривать Трансформеров – совершенно детское кино, но на Меган Фокс, по-моему, можно смотреть вечно, наравне с водой и огнем.
Да еще и в этом водовороте как попало поставленных гаражей и домов, я долго плутал, но все-таки нашел искомый дом и подъезд. В квартиру меня впустили как своего, хотя девочку, которая мне открыла, я никогда не видел.
С этого момента начался кошмар.
Алену я сразу заметил. Ее целовал какой-то совершенно незнакомый тощий парень. Меня это так взбесило, сам не знаю отчего. Конечно, я не должен был ничего ожидать – вряд ли она бросилась бы мне на шею с поцелуями… А почему не должен? Она же сама сказала «ты мне очень понравился, буду ждать». Вот я и пришел. А она тут с этой эмо-шпалой!
Тут она, наконец, оторвалась от своего скелета с крашеными ногтями и челкой в пол-лица и подошла ко мне.
- Ну и какого хрена? – спросил я.
- Я вообще-то тебя пригласила не для себя, а для моей подруги, - она ткнула ухоженным пальчиком в какую-то нелепую девчушку, вжимающуюся в стул в самом углу.
- А меня кто-нибудь спросил? – я развернулся и пошел к двери, но услышав за спиной презрительное «дебил» не выдержал и заорал: - Сама дура! Какого же хрена ты тогда говорила «ты мне очень-очень понравился, буду тебя ждать» - передразнил я тонким голоском.
Подошло то тощее нечто и неожиданно сильным ударом разбило мне нос, я даже опомниться не успел. Не ожидал, что такое чмо может на меня броситься. Алена замерла, а ее подружка, ради которой я и был приглашен, вжалась в стул сильнее и заплакала.
Я не остался в долгу и двинул ему в глаз. Меня оттащили и выкинули за дверь, а над крашеным ублюдком закудахтала Алена.
На улице сильно дул ветер и было темно, как ночью. Ну и антуражик. Полупустые улицы – добропорядочные граждане наверняка вернулись с работы, поужинали и уже спят; ветер, шелестящие кроны деревьев, и тучи, громоздкие, мокрые даже на один взгляд, серо-фиолетовые, и я, с окровавленным лицом и руками.
Я решил не пугать бабушку, которая к этому времени наверняка уже была дома, и поднявшись на пятый этаж, постучал в сорок третью квартиру, сгорая от стыда. Но Женя, как назло, куда-то ушел.
Хотя, я же ему никто, так, временный сосед, и ждать меня он совсем не обязан.
Делать было нечего. Я уперся лбом в темную гладкую поверхность двери и затих, периодически вытирая текущую кровь.
- Что, принц дежурит у стен башни своей принцессы? – вдруг сказал кто-то слишком ехидный.
Я обернулся. Саша, тот самый парень, перед которым я вчера так недружелюбно закрыл дверь, ахнул и пробормотал:
- Что случилось, заяц?
Я уставился на него как на врага народа. Он заметил.
- Ах, ну да, какой же заяц? Ты же брутальный мэн, да? – усмехнулся Саша, прислоняясь к косяку двери.
- Никита, - представился я, вытирая нос и без того мокрой от крови ладонью.
- Так что же ты, Никита, вместо того, чтобы успокаиваться после такого шикарного мордобоя под крылышком у бабули, идешь к незнакомому мальчику-соседу?
- Он не незнакомый и не мальчик, это раз. Два… не твое дело.
- Ох, ладно, – он подошел ко мне, виляя задницей. Тьфу, блин. - Пойдем, брутальный мэн. - он приобнял меня за талию и повел к себе.
- Знаешь, я лучше домой, - я вывернулся из его рук, думая, что лучше уж получить нагоняй от бабушки, чем идти к незнакомому педику.
- Да брось, я же не дикий. Не доводи бабулю до инфаркта своим красным фэйсом. Умоешься у меня и пойдешь.
Я решил, что в его словах есть логика. И пошел.
Это я очень зря, как выяснилось.
Вскоре я пил коньяк у него на кухне и плакал. Эх, а три часа назад я всего-то пил кофе и немножко ныл. Что дальше? Водка и истерика?
- Ноги у нее шикарные, - вздохнул я, и почувствовав, что комок снова подкатил к горлу, отпил из стакана.
Коньяк мне не понравился, но мозги он затуманивал знатно, а после себя оставлял хороший карамельный привкус.
- А тут это чмо крашеное. Кто ж знал, что он такой… сильный? Бах и кровища из носа – я и опомниться не успел!
- Бедняжка, - Саша гладил меня по спине, преданно смотрел в глаза, и я вдруг поймал себя на мысли, что нахожу его привлекательным.
Через три рюмки я обнаружил, что он целует меня. Это было не так плохо, как я себе представлял гейские поцелуи. Я был пьян, свято уверен в том, что все бабы – суки, и оправдывал себя тем, что «один раз – не пидорас».
Впрочем, когда он стал расстегивать мои джинсы, я понял, что дело зашло слишком далеко.
- Стой, не надо. Хватит, - сказал я заплетающимся языком, а он посмотрел на меня похотливыми глазками и сказал:
- Не бойся, мон амур, тебе понравится, - и снова поцеловал меня.
- Пошел ты! – я брыкнулся и ударил его руками в грудь, а он снова полез.
Тут очень кстати позвонили в дверь, и я рванул с места, как спринтер. Он побежал за мной, втолкнул в комнату и закрыл дверь.
Я понимал, что даже если я побью педика (что сомнительно, учитывая мое состояние), то не найду ключ от квартиры, чтобы спокойно уйти, и чье-то появление – это наиболее безболезненный шанс на спасение.
В тот момент я не подумал, что там мог быть не менее голубой дружок Саши, и что мне будет еще хуже. Я не думал - я орал.
Минуты через две дверь открылась. Женя растерянно улыбнулся мне, потом посмотрел на Сашу и сказал:
- Я привык, что ты водишь к себе всяких напомаженных мальчиков, но за этого – он кивнул в мою сторону, - тебе светит статья.
- Какая статья? Ему разве нет восемнадцати? – удивился Саша. Удивлялся он премерзко – широко распахивал глаза и разводил руками, как второсортный провинциальный актеришка.
Женя громко втянул в себя воздух, стараясь придти в себя, но не сдержался и все же ударил его так, что он согнулся пополам.
- Ему пятнадцать, - прошептал Женя, склонившись к нему, - Я обещаю – ты сядешь!
Потом схватил меня за руку и собрался уже уходить, но тут Саша поднял голову и притронувшись к наливающемуся синяку, пробормотал:
- Обещает он… Ты же хренов архитектор У тебя никаких связей, а у меня дядя в прокуратуре! Обещает он… - ухмыльнулся Саша.
- Посмотрим еще, - процедил Женя и увел меня, слишком пьяного, чтобы что-нибудь соображать, кроме того, что меня только что чуть не трахнул местный гей.




Глава третья.
Все тайное рано или поздно становится явным.
небечено, мат.Я почти ничего не понимал. Голова была блаженно пустой, хотелось петь, целоваться и плакать.
Размазывая по щекам совсем не скупые мужские слезы, я завывал какую-то трудноопределимую мелодию и обнимал Женю, стараясь прижаться губами хоть куда-нибудь – а доставал я только до шеи. Туда и целовал мокрыми солеными губами.
Счастье кончилось когда он втащил меня в квартиру, прислонил к двери и щелкнул выключателем.
Свет больно ударил по глазам. Я сполз по двери вниз и вспомнил зачем-то, как прислонялся к ней вчера, а она распахнулась и вошел тогда еще почти незнакомый Женя. Евгений.
- А как твоя фамилия? – расплывчатая прихожая была раскрашена зелеными и розовыми пятнами. Я вспомнил о вечеринке, зеленых глазах и розовых губах Алены и разрыдался еще сильнее, напрочь забыв о том, что сейчас спросил.
- А у нее глаза зеленые… - всхлипнул я. Женя не ответил на мой вопрос, только сел рядом, и обнял меня за плечи.
- Как у Сэлинджера. – зачем-то сказал он.
- Я не читал, - я перестал плакать и повернувшись в его сторону, хотел что-то сказать, но уткнулся взглядом в бьющуюся голубоватую жилку на шее и забыл все.
На вкус его кожа была соленой, и я так и не смог понять, туда я целовал или нет.
Он оттолкнул меня – грубо, ладонью в лоб, но я почти тут же забыл об этом.
- Дурак! – проворчал Женя, поднимаясь с пола, - Вставай.
Я не хотел. Мне было неплохо и так, сидя на полу все еще зелено-розовой расплывчатой прихожей около двери, из-под которой дуло.
А потом все дернулось, и я оказался на ногах, снова попытался ткнуться губами в его шею в знак благодарности за спасение.
- А куда ты меня тащишь? – спросил я.
Женя не ответил. Через пару секунд все стало ясно, как день. Что может быть неясного, когда по голове, шее и спине, как мне казалось, медленно-медленно тащатся холодные капли.
Тащатся-тащатся, и такие они мерзкие, как будто маленькие острые ножички. Как будто сейчас вслед за ними побежит моя кровь. Я даже провел ладонью по лицу – нет, прозрачная, ни следа только что совершенного преступления.
Мне было так холодно, будто из меня выкачали всю кровь, и заменили этой треклятой водичкой –холодной и пахнущей хлоркой.
- Все? – устало спросил Женя.
Оказывается, он все это время был здесь, просто стоял молча. Я как-то отстраненно подумал, что это из-за него. Все – из-за него.
- Да, - ответил я и вылез.
С меня ручьем лилась вода, одежда прилипла к телу, а кеды противно хлюпали при ходьбе.
Я точно знал, что сейчас просто скажу бабушке, что попал под дождь, вот и все. На улице как раз хлестал страшный ливень. А пришел поздно потому, что… заблудился. Нет, она не поверит. Встретил друга. Так-то лучше.
Я взялся за ручку двери, дернул на себя – закрыто.
- Сегодня ты ночуешь у меня. Заодно и расскажешь все. – он встал рядом со стеной, оперевшись на нее плечом. Глаза у него были закрыты.
Устал. Меня даже немножко кольнула совесть.
- С какой это стати? – но только кольнула.
- С такой это, - ответил он и добавил, - Раздевайся, ты мне пол заливаешь.
Нет уж. Хватит на сегодня. Нараздевался перед незнакомыми мужиками…
- Хватит! – заорал я, намереваясь продолжить свою тираду, но он рванулся и закрыл мне рот рукой.
- Дурак, у тебя бабушка за стеной, которая спит и видит, как ты дрыхнешь вот уже два часа в моей квартире!
- Что? – возмутился я. Получилось глухо – ладонь мешала.
- То. Знаю я эту Алену. Если она пригласила тебя куда-то, значит, на ночь ты бы не вернулся.
- Почему?
- А ты не догадываешься? – усмехнулся он и убрал, наконец, ладонь от моего рта
- Наркотики? – испуганно спросил я.
- Дурак, - он потрепал меня по голове, а потом вытер мокрую ладонь о свою футболку, - ты, как пить дать, оказался бы завтра у нее в постели. Она всех симпатичных мальчиков себе в коллекцию собирает, а потом хвастается подружкам. Она девушка маааасковская… - протянул он с ухмылкой.
- Да нихрена! – воскликнул я. Он шикнул на меня и я продолжил уже шепотом, - она пригласила меня для своей подружки! И вообще, что бы ты сказал бабушке, если бы я все-таки вернулся?
- Во-первых, я же не знал! Ты мне сказал про Алену, а не про какую-то подружку. А Елене Николаевне я сказал, что ты спишь у меня. Сморило, типа.
Я махнул рукой.
- Я вообще в полнейшем ахуе. Я десять лет здесь провожу лето. А тут будто в другой город приехал, причем впервые. Откуда-то взялся ты…
- Обычно мне дают отпуск зимой. А если летом, то я уезжаю на юг. В этом году отпускных дали меньше, кризис же. Отдыхаю в доме родителей, - начал объясняться Женя.
- …потом Саша…
- Саша купил квартиру только этой зимой. Мне твоя бабушка рассказала.
- … понастроили домов новых, я еле дорогу нашел…
- Новых всего несколько и не в этом районе. Остальные покрасили и отремонтировали, только и всего.
- … и ребята, с которыми я гулял десять лет?
- Это не знаю, извини. И, может, разденешься все-таки? – он кивнул на пол рядом со мной.
Я опустил взгляд вниз – с моей одежды накапала целая лужа воды.
- Я не буду ходить перед тобой голым, - предупредил я заранее.
- Перед Сашей тебя это не напрягало, - он улыбнулся, но как только увидел выражение моего лица, сразу добавил уже серьезнее, - Я тебе дам свою рубашку.
Таким образом я и оказался в его рубашке и брюках, которые были на несколько размеров больше. Брюки я подцепил ремнем, рукава рубашки закатал, а вся моя одежда сушилась на застекленном балконе, хотя толку от этого было мало – на улице лил дождь.
- А теперь рассказывай по порядку, - сказал он, наливая нам чай на кухне.
- Может, завтра? – взмолился я. Спать очень хотелось.
- Завтра я уезжаю, - Женя сел напротив и достал пачку сигарет.
- Как? Слушай, это не дело… Давай я уеду, я же все понимаю!- я почему-то решил, что уезжает он из-за меня и никак иначе.
- Дурак, - сказал он, и затянулся.
- Я не дурак! Сколько можно! Говорю же, давай я уеду, а ты оставайся, у тебя же отпуск, ну что…
- Я к девушке на два дня, потом вернусь.
К девушке. Я действительно дурак, если не хуже.
Я промычал что-то невразумительное и уткнулся в свою чашку с чаем.
- Значит так, - он выдохнул серое облачко дыма и продолжил, - Мы с тобой досмотрели «Трансформеров», и ты ушел примерно в 22:15.
- Да, - подхватил я, - дорогу я искал где-то полчаса. Нашел. Захожу в квартиру, а там она какое-то чмо целует. Знаешь, такое черно-розовое, гадкое, джинсы на жопе не держатся, худющий, футболка в облипку, ребра можно пересчитать, и челка в пол-рожи.
Женька ухмыльнулся, но промолчал.
- Она подошла, я, конечно, спросил, какого это хрена она делает. А она мне говорит, что я тут так, для подружки какой-то приглашен.
Я и пошел домой. Я же ради Аленки приперся. А она мне в спину прошипела «дебил». Я сорвался, обозвал ее дурой. Пришел тот худой эмо, и ударил меня в нос. Я ему в глаз. Меня выволокли из квартиры. Ну не к бабушке же идти, когда у меня кровь из носа хлещет. Я решил у тебя умыться, но тебя не было…
- Я как раз заливал Елене Николаевне, что ты спишь сном младенца у меня дома. Как ни странно, она поверила, - перебил Женя.
- … тогда вышел Саша. Стал нести какую-то хрень про принцев и принцесс, а потом повел меня к себе.
- И ты пошел? – удивился он, - Ты же знал, что он гомик!
- Знал. Я к нему не трахаться шел, а умываться.
- Тогда какого же хрена я приволок тебя вдрызг пьяного?
- Не знаю… Оно само как-то, - промямлил я и уткнулся взглядом в янтарную, почти как недавно выпитый коньяк, поверхность чая.
- Само как-то – передразнил Женька, - надо было тебя там оставить, - проворчал он.
- А и оставил бы! Думаешь, я бы с каким-то пидором костлявым не справился? – возмутился я. Правда – неужели я бы не справился? Коленом по яйцам и дело сделано! Странно только, что мне это не пришло в голову тогда.
- Не справился! Ты думаешь, он бы тебя просто поцеловал и отпустил? Да он бы тебя отымел так, что ты потом неделю сесть не мог бы!
- Проверял? – огрызнулся я и отставил кружку с чаем подальше.
- Догадываюсь! - рявкнул он и добавил тихо, себе под нос, - Сопляк.
- Я не сопляк! – прозвище меня страшно возмутило.
- Докажи!
- Каким образом? – ехидно спросил я.
Женя замолчал, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и вдруг улыбнулся.
И я тоже. Невольно.
- А сам-то! – воскликнул я, - Зачем ты приперся к этому самому гомику в первом часу ночи?
- Зашел за сигаретами. Он ведь тоже курит. – он пожал плечами так, словно заходить к почти незнакомому человеку ночью за сигаретами – это нормально.
Бешеный, дикий дом. Жуткие соседи.
- А что так поздно? Ты не подумал, что он спит?- я продолжал строить из себя Шерлока Холмса.
- Кто? – удивился Женя, - Сашка? Сашка спит в час ночи? Не смеши меня. И иди спать уже. Мне завтра вставать рано, - он подвинул к себе пепельницу и затушил сигарету.
В воздух поднялся сизоватый дымок.
- Ага, - я кивнул, забрал со стола чашки и пошел мыть.
- Что ты делаешь? – он открыл один глаз и посмотрел на меня.
- Мою посуду, - ответил я.
- Дурак, - сказал он последний раз в тот день, - я бы сам…
Когда я шел по коридору в гостиную, он вдруг окликнул меня.
- Одного понять не могу. Зачем ты… - он замолк, сел прямо, зачем-то сцепил руки в замок. - Ай, ладно, иди спи.
- Что «зачем»?
- Ничего. Спокойной ночи. Подушку, одеяло и простыню возьми в шкафу в спальне.


Хочу сказать, что в дневник я выкладываю небеченые и даже немного не стыкующиеся между собой главы. Позже, когда я закончу этот оридж, все будет приведено в порядок.
Впрочем, если вы будете указывать мне на неточности (вроде разных возрастов персонажей, цвета глаз/волос (они так и не оформились внешне=((() и тп) буду очень-очень благодарна)))
И кстати. Скажите, что вы сами замечаете, что глав. герой, от лица которого ведется повествование, похож на девушку поступками, словами? Или у меня одной такая паранойя?

Глава четвертая.
"Нельзя открывать тайны, нельзя рассказывать о самом главном вслух. Особенно взрослым (т. е. чужим). Иначе — все, нет тайны, сдохла, рассосалась."
небечено, немножко мата.- Доброе утро, бабуль, - я улыбнулся и перешагнул порог.
Джинсы так и не высохли, пришлось натягивать мокрыми. Футболку я даже снимать не стал, с нее вообще капало. Оставил себе светло-голубую рубашку Жени и уже совсем-совсем протрезвев, явился домой.
Заподозрить меня было не в чем. Изо рта пахло мятой, от меня не несло перегаром и даже нос можно было считать вернувшимся в свое среднестатистическое, не опухшее состояние.
Можно сказать, что первую в своей жизни Грандиозную Попойку (пусть даже в компании с гомосексуалистом) я прошел достойно.
Не без помощи и не без потерь, конечно.
- Что случилось? – строго спросила она.
- Я вчера ходил к Димке в соседний дом, - бойко врал я, - потом попал под дождь, а на улице встретился с Женей…
- Женя, да? Не Евгений Сергеевич? – зачем-то переспросила бабушка.
- Ну да, он сразу сказал, чтобы я его так называл… - я никак не ожидал, что она придерется к имени, и поэтому запаниковал, - А что? Что не так-то? Пришел я к нему, чай выпил, меня и сморило… что такого?
- Да тише, тише, милый, - бабушкино лицо вдруг просветлело, - я так рада, что ты подружился с Женечкой, а не с этим извращенцем (видимо, она имела в виду Сашу) или дворовой шпаной…
- Ну бабушка! – возмутился я. Все-таки я с этой «дворовой шпаной» почти десять лет гулял.
- Да ладно, ладно, - бабушка улыбнулась и подтолкнула меня в сторону кухни, - Хорошо, что ты с ним подружился. Женечке ведь так тяжело, так тяжело… - запричитала она.
- Почему? – удивился я. Судя по обстановке в его квартире, тяжело ему не было. Даже, скорее, наоборот.
- Так у него родители же разбились на самолете. Бедняжка, ему тогда всего девятнадцать было…
Я был совершенно растерян, а бабушка говорила дальше:
- До того, как родители-то умерли, он здесь жил, ты его разве не помнишь?
Я покачал головой.
- Ну ладно, не помнишь так не помнишь, - она поставила на плиту чайник и продолжила, - А потом он уехал куда-то. Я боялась, что он квартиру-то продаст, а кто знает, какие соседи будут… Ан нет, видишь, вернулся. Похорошел как… Ты правда его не помнишь? Он раньше такие очочки забавные носил. Не помнишь?
- Нет, - выдавил я.
Зимой, значит. Сумки помог донести. И вот откуда он все здесь знает - и расположение домов, и всех соседей, никак бабушка разболтала, увидев старого-доброго сына соседей...
Я не понимал зачем ему надо было мне врать. Не понимал и все тут. Не укладывалось это в моей голове.
- Ладно, чайник выключишь потом, а я пошла к Людочке. Она на третьем живет, если что, найдешь. А завтра со мной на дачу пойдешь, ягоды собирать. А то птицы склюют. Там я клубники немножко принесла, в холодильнике стоит.
- Спасибо, - отрешенно сказал я.
Как только дверь за бабушкой закрылась, я выключил так и не успевший вскипеть чайник, вытащил клубнику из холодильника и вместе с ней рванул в соседнюю квартиру, Жене звонить.
Я раз за разом поднимал трубку, нажимал кнопку «Replay» и сбрасывал. Мне казалось, что я совсем близко к разгадке. Вот-вот – и пойму, зачем он мне соврал.
Но прозрение так и не снизошло до меня.
Я твердо набрал номер и терпеливо прослушал несколько десятков гудков. А говорил, дома будет...
Я списал номер телефона его городской квартиры с дисплея навороченного аппарата на какую-то бумажку, валяющуюся тут же на тумбочке и ушел восвояси. Клубники не хотелось, я убрал ее в холодильник и завалился спать.
Разбудила меня бабушка.
- Ты хорошо себя чувствуешь? Спишь что-то многовато…
- Да нет, - пробормотал я, не отвлекаясь от красочного сна с кучей разных Ален, которые смотрели на меня восхищенными глазами, пока я зажигал на сцене с крутой гитарой в руках.
- Ну спи, спи…
А еще через какое-то время мой охрененный концерт прервал омерзительный звук дверного звонка.
Я встал, и проклиная все на свете, пошел открывать.
- Я тебя разбудил? – спросил Женя, - просто мне ключи нужны.
- Надо поговорить, - я потер виски. Голова побаливала. - Клубники хочешь? – брякнул я.
- В смысле? – опешил он.
- В смысле ягод. Хочешь? – добавил я и прошлепал на кухню.
- Об этом ты и хочешь поговорить? – усмехнулся Женя, закрывая за собой дверь.
- Нет… А погоди-ка, - вспомнил я, - ты же вроде завтра собирался приехать?
- Собирался да не собрался, видишь же, - как-то грустно сказал он.
- Случилось что?
Клубника была такой холодной, что от нее ломило зубы.
- Ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Так о чем ты хотел поговорить?
Я прошел к дивану, убрал одеяло в угол и сел. Он подошел и устроился на подлокотнике.
Что за привычка все время быть выше? Садиться выше, стоять выше, а ведь разница в росте у нас невелика.
- Зачем ты сказал, что познакомился с бабушкой зимой, когда помогал нести сумки? Такая мелочь, а ты уже соврал. Немного неприятно, не находишь? – я зло усмехнулся.
- Нахожу, - процедил он, - Полагаю, Елена Николаевна уже рассказала тебе про моих родителей?
- Да. Мне очень жаль, - тихо сказал я.
- Вот из-за этого! – воскликнул он, особенно выделив последнее слово, - Задолбало! Мне жаль, соболезную, сочувствую, хоть бы один сказал честно «Мне похрен, я их не знаю!» - он вскочил и стал дальше и еще выше.
- Но мне правда жаль, - попытался оправдаться я.
- Да нихрена! Пофиг тебе! Тебе было десять лет, когда я за стеной пил, вешался и резал вены!
- Придурок, - тихо, но уверенно сказал я, положив руки на колени. Я где-то слышал, что шок – лучшее средство для успокоения истерики.
- Что? – оторопело спросил Женя, сразу перестав размахивать руками и мерить шагами комнату.
- Сядь, - я встал, положил ему руки на плечи и толкнул к дивану. Он сел и я продолжил:
- Мне действительно жаль, что твои родители погибли в авиакатастрофе, действительно жаль, понял? Они вырастили тебя, а ты спас… вытащил меня, короче, вчера. Я благодарен тебе, и очень благодарен им, что воспитали тебя. И слышишь, мне действительно жаль, а еще мне жаль, что я познакомился с тобой только сейчас. Сделай я это шесть лет назад, кто знает, может, ты и не вешался и вены бы не резал. Придурок. – добавил я напоследок.
Женя плакал.
- Блин, - не удержался я, - ну… ну хватит, а? Пожалуйста, - успокаивать людей я не умел и считал самым лучшим выходом просто оставить их наедине с собой, но тут не мог, учитывая его прошлые суицидальные состояния. Я сбегал на кухню, налил ему воды и вернулся. – Прости меня. Я же не знал… Ну правда! Хватит! – я потряс его за плечо и протянул кружку с водой.
- Кто знал, что я все еще… - он отпил и продолжил, - Ты думаешь, кого на опознание позвали? Я как вспомню… Черт, до сих пор не успокоился… Кто ж знал? Блядь…
- Мне жаль, - я не знал, что делать в таких случаях, поэтому просто решил действовать как в сериалах – взять и обнять.
Он уткнулся лицом мне в плечо и обнял в ответ, вцепившись пальцами в ткань рубашки, которую я так и не снял.
- Так ты поэтому мне соврал? Слушай, ну это очень странная реакция на такую простую фразу, знаешь ли, - сказал я.
Он отстранился, порывисто вытер слезы, вытащил пачку сигарет из кармана и пробормотал:
- Это было так страшно, что мне даже от одних воспоминаний плохо становится, - Женя закурил, а я не стал его останавливать, пусть бабушка думает что угодно, - но помимо этого, я бросил девушку. Или она бросила меня. – он пожал плечами и вымученно коротко улыбнулся. – но девушка – фигня. Я два дня назад встретил какую-то щупленькую темноволосую заразу, за которым бегаю, избавляю от гомков, терплю его пьяный бред и оставляю ночевать на диване, который был предназначен для нашего с Аней… - он замолчал, вздохнул и сказал, - И сегодня ему уже душу изливаю. С какого перепугу?
Я пожал плечами.
- У меня глаза добрые, - сказал я.
- Сволочь.
Он поднялся, зашел на кухню и стряхнул пепел с сигареты в раковину.
- Ладно. Забудь все, - сказал он, уже надевая кеды. Необходимости в этом не было никакой, все равно до его квартиры только шаг.
- А с тобой точно все в порядке будет? – осторожно спросил я.
- Мне двадцать пять лет.
- Ну и что?
- Я взрослый, состоявшийся мужик. Несмотря ни на что. Что со мной может случиться?
- И все же… Поаккуратнее. Пожалуйста, - добавил я, краснея. Дурацкая привычка лезть не в свое дело…
- Хочешь, можешь придти сегодня вечером, проверить, не разлил ли я свои пять литров драгоценной кровушки путем вспарывания своих вен, - усмехнулся Женя.
На заплаканном лице усмешка смотрелась странно.
- Не смешно.
- Знаю.

Глава пятая.
Поздно бабочкой в стекла, я же вижу…

читать дальшеВот оно как бывает, оказывается. Такая простая, дежурная фраза, а так человека доводит. Аж до слез.
Было уже семь часов вечера, а это могло значить только одно – я потерял этот день, тупо проспал его весь, и случилось только одно яркое событие – Женя. И вчера Женя. И позавчера тоже.
У меня и без него много друзей, конечно, но такого, как он, не было. Да и не будет.
А что в нем особенного, такого, что не забудешь, я не понимаю.
Я бухнулся на диван и закрыл глаза. Времени было достаточно, чтобы подумать, а потом навестить Женю.
Или лучше не стоит?
Нет, определенно, незачем к нему ходить.
Точно. Нахрен. Он же взрослый мужик, справится.
Внутренний голос заявил, что девятнадцать лет – тоже немало, однако ж он тогда едва не умер, и если вдруг что случится, я буду виноват, и потом всю жизнь мучиться...
Нет, все же стоит заглянуть на минутку.
Типа, привет, все нормально? Да? Точно? Ну ладно тогда.
И пока.
Нет, еще не пока. Он ведь, сволочь, спросит, какого ж я приперся? Я бы обиделся на его месте.
Парень, который на девять лет младше, думает, что ты из-за трагедии шестилетней давности полезешь резать вены.
Нет-нет, с ним точно все будет нормально. Не надо к нему ходить.
Я открыл один глаз и посмотрел в окно. Солнце было с золотом по краям, еще пара часов, и раскалится докрасна.
На полке валялась книжка в красной дерматиновой обложке, старая, советская. Я встал с дивана и взял ее, делать все равно было нечего.
А через два с половиной часа я очнулся сто сорок третьей странице, вскочил, кое-как напялил тапочки и выбежал из квартиры.
И встал, как вкопанный, перед коричневой дверью.
Один раз занес руку над звонком, но так и не решился. Потом разозлился и решил вернуться домой.
Женя же все равно мне… Хотя, нет вообще-то, он мне как раз кто, и я ему обязан. Правда, ведь это он вчера вытащил меня из сороковой квартиры чуть ли не на руках, а я…
- Вечер добрый, мон амур, - промурлыкал голос из-за моей спины.
Я обернулся и встретился взглядом с карими глазами Саши.
- Иди в жопу, - пробурчал я и все-таки ткнул в белую кнопку звонка, - скажи спасибо, что я заяву на тебя не накатал, гомик чертов… - Саша все усмехался, нависая надо мной, и, кажется, не думал уходить, - Ну че стоишь? – добавил я и дверь открылась.
- Опа, всем составом? – ухмыльнулся Женя.
- Сигареты есть, дорогуша? - без приветствия спросил Саша.
- Есть, да не про вашу честь, - с той же натянутой улыбкой ответил Женя, цапнул меня за плечо и втащил в квартиру, закрыв перед носом моего вчерашнего врага дверь.
- Весело живем, - переведя взгляд от двери на него, сказал я.
- Ты тоже сигареты стрелять пришел? – спокойно и как-то даже озлобленно спросил Женя.
- Нет, - растерялся я, и не зная куда деть руки, по привычке снова растрепал волосы, - просто… ты нормально? Все хорошо?
- Сказал же – да! – воскликнул Женя и попытался вытолкать меня за дверь, - встретишься еще раз с этим – сам выпутывайся. Если бы не он, вообще бы тебе не открыл.
- Ты пьяный что ли? – догадался я, стоя лицом перед дверью.
- А даже если и так, то что? - сказал Женя, поставив руку рядом с моей головой.
- Ничего, хочешь пей, хочешь не пей, я тебе не мать, - я развернулся лицом к нему и точно понял – пьяный. Не сильно, но ощутимо.
- Вот и правильно. – удовлетворенно сказал он и замолк на секунду, будто раздумывая. А потом подтолкнул меня в сторону гостиной, - Но я же не алкоголик, чтобы в одиночку…Так что раз уж я тебя впустил, будешь со мной пить.
- Я не буду, - твердо сказал я. - Спасибо, хватило вчерашнего. Вот так, - я провел ногтем по шее.
- Ничего, один бокал красного вина – то, что доктор прописал, - он усадил меня на край белого дивана, на котором я провел прошлую ночь и налил мне в уже поставленный на столик бокал красного, почти как закат, вина.
Я не мог отделаться от ощущения, что он соблазняет меня, как девочку.
- Да не буду я! – я попытался отказаться, но…
- Пей, говорю! – прикрикнул он.
– Мне еще домой потом идти! - ответил я в том же тоне.
- Ну да, - согласился Женя уже спокойнее, - тогда иди домой и скажи бабушке, что мне стало плохо и ты остаешься у меня на ночь… Ну придумай что-нибудь!
-С какой радости? – я сощурился и подался вперед, - нахрена?
- Мне нужно тебе кое-что сказать… - таинственно заявил Женя, - и вообще. – начал он капризно, - Вот ты сейчас уйдешь, а я обижусь, и повешусь в ванной. И ты будешь себя всю жизнь винить. Тебе это надо?
-Да иди ты, - я встал с дивана и пошел к двери. Он, наоборот, закинул ногу на ногу и с улыбкой наблюдал за мной из-за прикрытых век. Я заметил это, когда уже закрывал дверь.
И что самое страшное - я ему поверил. Как дурак, поверил пьяным бредням…
Минут пятнадцать я ходил из угла в угол, думал.
Конечно, сейчас он пошутил, но мало ли… напьется, а там... И правильно, кого я потом буду винить?
Черт, черт, черт.
Но, опять же, что я теряю, кроме собственного чувства достоинства?
Я снова напьюсь, обкурюсь по самое «не могу» его дорогими сигаретами и усну на большом белом диване.
Наконец, я достал какую-то бумажку со стола и накарябал там: «Буду завтра утром, Жене стало плохо, буду за ним присматривать.» А потом подумал и дописал: «Не беспокойся¸ справлюсь сам».
И напоследок: «Твой Никита».
Чувствовал я себя при этом как самый натуральный дебил. Повелся ведь. Однако страх никуда не пропадал – я боялся, что он напьется и случится что-то непоправимое. Лучше подстраховаться.
Но вскоре, сгорая со стыда, я снова занес руку над звонком, потом передумал и постучал о косяк три раза.
Он открыл где-то через минуту. На лестнице уже слышались чьи-то шаги.
- Передумал? – весело спросил Женя.
- Как видишь, - буркнул я и ввалился к нему в коридор, - так что ты хотел мне сказать?
- Ничего, - ответил он, покачивая бутылкой красного вина в правой в руке, - Курить будешь? – он взял меня за руку и повел в комнату.
- Не откажусь. – оторопело сказал я, садясь.
Он долго, с минуту, доставал из кармана помятую пачку сигарет, потом вытащил оттуда одну.
Я протянул руку.
Он обхватил сигарету ухмыляющимися губами, прикурил и только тогда развернул ее фильтром ко мне, но так и не отдал.
Я не понимал, чего он хочет, вновь протянул руку, но он положил свою ладонь на мою и опустил обратно на подлокотник. Я открыл рот, чтобы сказать что-то, но он вставил сигарету между моих приоткрытых губ.
Я вдохнул слишком глубоко и закашлялся.
- Ты мне дашь покурить или нет?
- Кури, - сказал он, ухмыляясь.
Я попытался вытащить руку из-под его ладони, но он только шире ухмыльнулся и сжал ее. Сильно.
-Свинья пьяная, - процедил я.
- Что?! – громко, с дикой улыбкой, воскликнул Женя, - Я?! Я пьяная свинья? А кто вчера слюнявыми губами…
- Не слюнявыми! – я вспыхнул и добавил, - я просто…
- Что «просто»? Да мне потом весь день казалось, что от меня разит солью! От твоих слез!
- У тебя глюки, вот и все. Сходи и проверься у психолога. И вообще, если тебе так противно было, то зачем…
- Противно? О, нет, мой друг, - протянул он и покачал головой, - в тот момент, когда ты делал так, - он ткнулся губами в линию моего подбородка, потом за ухом и между ключиц. Даже не целовал, а именно тыкался, зло и не задерживаясь ни на секунду. Я был почти рад, но еще больше - ошеломлен, - я очень понимал Сашу. А сегодня я бросил свою девушку, какую-то там Мисс, красавицу… Ты только подумай, только потому, что я так же, как ты меня, поцеловал, а у нее на шее какой-то крем и пудра! И губы в помаде, и на ресницах тушь! Меня это так взбесило… Сам не знаю, почему, ведь так со всеми моими было. – он казался действительно растерянным, сел на пол около моих ног с так и не потушенной сигаретой, - А потом я вспомнил тебя. – пепел осыпался на паркет, но он даже не заметил, - Сегодня я прихожу и ты мне сразу про родителей. Зачем врал, зачем врал… А она ни разу, ты только подумай, - он поднял вверх палец, - ни разу! Не интересовалась ими… И расстроился я по большей части из-за этого, а не из-за воспоминаний, хотя те тоже… будь здоров. Вот, - как-то глупо закончил он, и попытался улыбнуться, но понял, что попытка провалилась, сжал губы и положил голову мне на колени.
Я сделал вид, что не вижу в этом ничего такого.
- Ты бросил девушку только потому, что она была слишком сильно накрашена, - заключил я. – Женька…– простонал я. Познакомил бы с ней меня, если самого уже не прет на женские формы… - усмехнулся я, думая перевести разговор в другое русло.
Волосы у него были темные, с переливами.
- Нихера ты не понял, - с досадой сказал он. Но раз мы заговорили о ней… Она знакомится только с богатыми папиками, что могут ее обеспечить. Все ее шмотки, машины и съемки в гламурных журналах. Я потратил на нее уйму денег, если честно. Я не жадный, но привык получать хоть какую-то отдачу. А она даже в постели – бревно бревном, хоть вешайся.
- Не надо про «вешайся», - я взял со стола бокал с вином, гулять так гулять, и залпом выпил.
- Молодчина. – одобрил Женя, - Так легче.
- Что легче?
- Забыть об этом вечере.
- Это только красное вино, подумаешь!
- Кто сказал, что это последний бокал? – он вслед за мной налил себе еще и выпил. Тоже залпом.
Потом встал, опираясь на мои колени, повернулся ко мне лицом. Губы у него были яркие, а лицо почти белое.
Он обхватил мое лицо руками и прижался губами к моим губам.

Как и обещала, глава шестая.
Прощальных белых поцелуев след во мне.
Ты не вернёшься.
читать дальшеЯ не мог закрыть глаза, смотрел, как дрожат его ресницы, и первые две секунды даже не сопротивлялся.
А потом понял, что мне слишком нравится, и оттолкнул его.
Он улыбался.
- Ты что творишь? – воскликнул я, вскакивая с дивана.
- Черт знает, - он пожал плечами и сел, как ни в чем не бывало.
- Блин, это пиздец какой-то! Вчера Саша, сегодня ты, что за? Вы поспорили что ли, кому я дам? – кричал я, - Так я вообще не гей!
- Я тоже.
- А что лезешь тогда?
- Дурак, - с улыбкой сказал Женя, - ты слишком серьезно к этому относишься.
- И правильно делаю – выплюнул я и ушел из квартиры.
Потом я в каком-то отупении, не помня ничего от злобы спустился на два пролета вниз, сел на ступеньки, достал из кармана свои совершенно обычные сигарнты, подумал и убрал обратно.
За пыльным окном медленно-медленно догорало красное солнце. В небе сверкали розовые и золотые всполохи, а я сидел на ступеньках между вторым и третьим этажом и смотрел на ящик с номером «43».
Нет, ну кто бы мог подумать, а? Смешно даже. Такое чувство, что меня опрыскали какой-то хренью, привлекающей гомосексуалистов и превращающей нормальных мужчин рядом со мной в них же.
Я прижал к себе колени, уткнулся в них носом, а глазами – в ящик с номером «43».
Снова нахлынула злоба. Даже если он расстался с красивой девушкой, вспомнил погибших родителей, и весь из себя такой несчастный выпил три-четыре бокала красного вина…
Но ведь даже так не любой, далеко не любой мужик полезет трахаться с подвернувшимся шестнадцатилетним парнем.
- Подвернувшийся, - тихо повторил я. Слово мне понравилось.
- Ты не подвернувшийся.
- Снова ты? – я обернулся к Жене.
– Извини. Я не думал, что ты так отреагируешь.
- А как по-другому? – воскликнул я, - это вообще какое-то совершенно другое лето, сроду со мной такого не было, а тут появился ты и все пошло наперекосяк, и ты еще лезешь вместе с Сашей…
Женя присел рядом со мной на ступеньки.
- Ну давай поговорим. Видишь, ты был прав, я не пьяный. Почти. Приставать не буду, я обещаю, - тихо сказал он, - Пошли домой?
- Ты меня за дурака держишь? – нахмурился я.
- Нет, упаси боже. Я считаю, ты очень умный. – кажется, он это абсолютно искренне, - тогда мне придется шептать тебе на ухо, чтобы никто не услышал.
Я молчал.
- Ну тогда, - раздалось над моим ухом, - слушай так. Я просто хотел узнать, правда ли я умудрился за три дня влюбиться, как ты сказал, в подвернувшегося шестнадцатилетнего парня, или это просто гормоны в голову ударили, не знаю, мозги съехали набекрень, ты ведь, знаешь, тоже очень… симпатичный. Я бы даже сказал, красивый, но я не могу адекватно соображать сейчас по поводу тебя. По-моему, ты охуенный. – дыхание щекотало ухо, было очень неловко слышать такое вообще и от мужчины в частности, - я просто хотел проверить, но знаешь, целовать тебя сопротивляющегося не очень... Я ведь не маньяк.
- Да ну, - ехидно вставил я. Впрочем, получилось скорее нервно, чем саркастично.
- Ну да. Поцелуй меня.
Я опешил.
- Ты снова!
- Нет, нет, только один раз! Если тебе будет не противно изначально, сейчас. Поцелуй меня. А если я пойму, что ты мне действительно нравишься… Блин, - он провел ладонями по лицу и замолк на секунду, - надоело врать. Я где-то в районе двух часов прошлой ночи понял*, что по уши влюбился в тебя. Я даже по женщинам так не сох. О чем я?! Я бросил девушку из-за тебя. Потому что она мне опротивела, потому что ты во всех отношениях лучше, если, конечно, забыть о том, что ты мужчина и я тоже.- он усмехнулся, глядя в стену с почтовыми ящиками, - Просто поцелуй меня. А завтра я уеду.
- Я могу уехать. А ты оставайся, - тихо сказал я. Сердце билось, кажется, в горле, и при большом желании я мог бы выплюнуть его. И окровавленными губами поцеловать его, как он просил, уже ничего не чувствуя.
Мне не было противно, я не гомофоб, но, черт, я никогда бы не подумал, что это коснется меня. Так… коснется. И даже поцелует.
- Я уже решил. А еще я решил не спрашивать твой телефон, адрес и электронную почту, обещал себе не искать тебя. А знаешь, когда и почему я это решил? – он провел указательным пальцем по моей скуле, поворачивая меня к себе, - сейчас. Потому что я себя боюсь. И до того, как выпил второй бокал вина, еще боялся, что ты меня с блеском разоблачишь. Ты ведь умный. А я сам раскрылся. У меня все равно не было шансов перед тобой не спалиться.
- А сразу сказать нельзя было?
- Нет.
Я подсел ближе. Теперь я чувствовал тепло его колена, и это мешало.
Он не двигался, только смотрел на меня своими зелеными, жутко интересными, со светлыми прожилками, глазами, а я… я был так близко, что кончики наших носов могли сейчас соприкоснуться, и я чувствовал его дыхание, все еще немного винное, и не мог решиться.
А он не двигался. Это тоже мешало, как тепло его коленки сквозь ткань джинсов.
Я обхватил его лицо ладонями, закрыл глаза и решился.
Первые две секунды все было просто, когда я прикасался губами к его губам. А потом он приоткрыл рот. И у меня, конечно, был выбор – отстраниться, но уже навсегда, или продолжить на какие-то совершенно ужасные пару секунд. Или минут. В любом случае, этого было очень мало.
Я не смог опомниться даже когда он обнял меня двумя руками, не пришел в себя, ударившись затылком о ступеньку, мне было совершенно все равно, когда внизу хлопнула дверь.
Этого ничего просто не существовало, потому что был я и он, а весь остальной мир и его мнение было уже неважно.
- Хватит, - на выдохе бросил он и отстранился.
Через минуту, когда мы стояли на площадке пятого этажа, я вдруг осознал, что держу его за руку.
И мне стало стыдно, хотя в сравнении с тем, что мы вытворяли на лестнице это - ничто.
- Ну… - робко, даже самому стало противно, начал я, - как?
- Нужно срочно убегать от тебя, - Женя неискренне улыбнулся и вставил ключ в скважину. – Забывать.
- Как хочешь, - мне почти удалось показаться равнодушным.
Отпускать его было… словно выплевывать то сердце, застрявшее в горле.
Вроде мешает, не на своем оно месте, но без него так пусто…
- Пока, - добавил я и стал искать ключи в карманах.
Он ничего не сказал, но и дверь закрывать не спешил.

Седьмая глава.
читать дальше
- Ключи не взял? – спросил Женя, не оборачиваясь, не выпуская ручку двери.
- Взял, - они нашлись в заднем кармане джинсов.
- Жаль, - тихо сказал он и перешагнул порог.
- Ну хочешь, я останусь? – выпалил я, - если ты не…
Женя оглянулся через плечо и усмехнулся.
- Не буду. Заходи, - он открыл передо мной дверь, и я, в общем, не видел в этом ничего такого уж страшного, ну подумаешь, он ведь обещал… И я ему верил.
Он вошел следом, закрыл дверь.
Я стягивал с ног тапки, когда он остановился передо мной.
- Я привык получать то, что хочу. – и ушел к себе в комнату.
Мой привычный белый диван так и стоял, как я его оставил – со сложенными в стопку одеялом, простыней и подушкой.
А на журнальном столике стояла початая бутылка красного вина и два пустых бокала.
Смотреть на них было непривычно, странно, словно то время, когда мы с ним пили это чертово вино было ужасно давно или вообще не в моей жизни.
Не включая свет, я разложил простыню, положил на место подушку и разделся, хотя последнее действие выполнять было до ужаса неловко.
Уснуть не получалось, за стеной что-то долго шуршало, а я сквозь бутылку смотрел на красную лампочку телевизора.
А потом в соседней комнате что-то упало, и минут через пять вжикнула молния.
Я встал, снова надел джинсы и пошел на звук.
- Что не спишь? – спросил Женя, даже не поворачиваясь ко мне.
Он сидел на стуле около окна, с сигаретой в руках.
- Не хочется, и ты еще шебуршишь, - пожаловался я.
- Вещи собирал, - пояснил он.
- Какие вещи? – не понял я, - Да брось! Хватит! Я все понимаю, ну расстроился, выпил, бред всякий в голову… и был бы на моем месте другой… да хотя бы Сашка из сороковой квартиры, ты бы поступил так же!
- Не поступил. Дело именно в тебе. – он тихо вздохнул, - Я с ума схожу, я себя боюсь!
- Я не понимаю, - я развел руками и подошел ближе, - как так можно.
- Ты же был влюблен. Неужели с тобой такого не было?
- Нет, - пожал плечами я.
- Значит, несильно ты был влюблен. Впрочем, у меня такое, чтобы крышу сносило, тоже впервые. И раз уж ты пришел, можно спросить?
- Спроси, а я подумаю, стоит ли отвечать, - сказал я и прислонился к стене. Садиться на кровать показалось двусмысленным.
- Почему ты остался? – он коротко усмехнулся и продолжил, - Я как представлю… Ну, приезжаю я к своей бабушке на каникулы, а потом вдруг оказываюсь в постели с другим мужиком. А главное, выручает меня опять же мужик, который сначала был просто другом, даже просто приятелем, а потом тоже тебя домогается. А я с ним еще и на ночь в одной квартире остаюсь. У меня в голове не укладывается, знаешь ли. Я бы бежал отсюда.
- Даже не знаю… - замялся я, - ты же хочешь правду услышать?
- Хотелось бы, - кивнул Женя.
- Я считаю, что нужно отвечать за тех, кого ты, так сказать, приручил. Пусть даже не нарочно. А еще… мне тебя жаль немного, что ли.
- Почему? Я бы на твоем месте жалел себя. Еще бы, два гомосека на одной лестничной площадке с твоей бабушкой, - ехидно сказал Женя.
- Какой же ты гомосек? – парировал я, - У тебя была девушка. Даже, думаю, несколько. Да и я был несколько раз влюблен…
- Это была не любовь. Знаешь, как это называется? «Так надо» это называется. – зло начал он, - А влюбился я в тебя. То, что было раньше, было надо. Потому что так у всех. И еще, - он взмахнул сигаретой в руке, и наконец, повернулся ко мне лицом, - я уже говорил, но повторюсь. Я привык получать то, что хочу. Я сделаю все, чтобы ты почувствовал то, что я сейчас. Я очень упертый. К концу месяца, я уверен, ты влюбишься в меня так, что у тебя крышу снесет. Можешь начинать бояться.
- Ты это серьезно? – поверить в этот бред было сложно.
- Абсолютно. Сколько там до конца месяца?
- Сегодня семнадцатое, значит… две недели. Но это…
- Две недели – это более чем достаточно, - перебил он.
- Это бред. А сейчас ты вовсе тупо понтуешься. Мне тебя жалко.
- Это скоро пройдет. Спокойной ночи.
- Угу, - буркнул я.
Спокойнее после этого ночного разговора не стало.
Ко всему прочему, я стал бояться. Что влюблюсь, что у него все-таки все получится, и я стану неправильным, всеми презираемым, жеманным, не в меру женственным – из-за него.
А главное, у него ведь уже все получается. Что-то трепыхнулось за ребрами, когда я целовал его.
Я всего лишь выполнял его просьбу, и что вышло? Потерял голову. Мне было тогда все равно, что это всеми осуждается. Я просто получал удовольствие.
А может, я неправильно к этому отношусь? Почему для меня всегда так много значило чужое мнение? Какая разница, кто что подумает?

Восьмая глава и эпилог - в комментах, если кому-то интересно.

запись создана: 09.07.2010 в 13:18