Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.
Не смотрите в замочные скважины.
Так как оридж, не вижу смысла называть имена.
Пейринг: учитель/ученик
Предупреждение: связь с несовершеннолетним.
Я типа предупредила, да(
небечено и очень, очень глупо. Зачем выкладываю? Потому что дняфка моя. (у меня всегда такой ответ >.<
В столбике под «11 б» были заполнены все семь строчек. Мне оставалось лишь разочарованно вздохнуть и вспомнить о собственном недосыпе, усталости и синяках под глазами.
Ну и о ЕГЭ конечно, куда без него? Я эти чертовы тестики уже полгода в кошмарах вижу, а если они еще и по алгебре, то вообще кричу.
Эти уравнения, интегралы и прочее не дают покоя ни мне, ни моему репетитору, ни учителю в школе.
Последнюю они волнуют настолько, что я всерьез сомневаюсь в ее психическом и умственном здоровье.
Смысл оставлять несчастного, усталого человека на два часа после занятий для того, чтобы вбить в его голову очередную порцию нравоучений пополам с десятком уравнений?
Да мне бы не забыть номер собственной квартиры, а она от меня требует неизвестно что и неизвестно зачем!
Я похлопала по карманам джинсов, достала телефон и старательно сдерживая стон негодования, сфотографировала расписание.
Самым худшим была завтрашняя контрольная по химии первым уроком, остальное еще можно пережить.
Вот химию – нет. Еще одна двойка и у меня…
Из-за двери в кабинет литературы доносились чьи-то голоса, и я остановилась на секунду.
- Радость моя, - втолковывал кому-то единственный нормальный мужчина-учитель в школе, - Это проще, чем ты думаешь. Хорей – это когда ударение в стопе падает на первый…
- Повтори, - требовательно перебил его второй голос.
Дверь была чуть приоткрыта, буквально самую малость, и я, жертва женского любопытства, прилипла ухом к этой щелке и застыла, замерев от страха быть разоблаченной.
Сергей Павлович, наш учитель по русскому и литературе, называл какого-то парня «Моей радостью»!
- Хорей – это… - устало начал он.
- Не это, - капризно сказал второй.
Возникла пауза, причем было так тихо, что я боялась даже дышать.
- Радость моя…
Сергей Павлович, как я уже сказала, был учителем русского и литературы. По нему честно тащилась вся, без исключения, женская часть школы, включая учителей, ну и чего греха таить – мне он тоже нравился.
Тащиться было от чего – статный, умный, вечно в отглаженном костюме, и по его предмету у девушек стабильно стояла пять.
Потому что невозможно не запомнить то, что тебе втолковывают таким нереальным голосом.
Сергей Павлович тем временем читал Лермонтова.
- Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.
- Клево. - восторженно выдохнул юноша.
- Дактиль – трехсложный размер, в котором ударение в стопе падает на первый слог… - заученно продолжил учитель.
- Поехали домой? – скучающим голосом предложил второй.
- У тебя же завтра контрольная… - ласково сказал Сергей Павлович.
Я прикусила ладонь от зависти. Вот почему тому, второму, все – мужик такой, на котором любая юбка свой взгляд останавливает, ласковый, заботливый, а мне – сиди и алгебру учи вместе со старой маразматичкой?!
- Так дай ее мне! Я сделаю шпору за полчаса, а остальное время мы с пользой потратим…
- Губозакаточную машинку не принести, нет? – шутливо ответил Сергей Павлович.
Раздались шаги и на моей ладони остались белые следы от собственных зубов.
- У тебя всегда с собой эта самая машинка или что? – парень усмехнулся и я услышала, как он спрыгнул, видимо, с парты.
- Ага. Для таких, как ты. – вжикнула молния.
- А я думал, я один такой, - голос его смеялся.
Мне снова стало обидно.
- Ты - один такой. А оболтусов всегда было много, - посерьезнев, сказал Сергей Павлович. – Кстати, вот если бы ты учился как Васильева, я бы тебя заметил быстрее.
Я зарделась. Ну да, с литературой у меня всегда был порядок.
- Ты со своими троечниками забиваешься на камчатку, а мне потом тебе объясняй программу пятого…
Повисла пауза, в течение которой (догадаться было не так уж и сложно), тот, второй, умело затыкал рот Сергею Павловичу.
- Антон, - не то устало, не то возбужденно простонал Сергей Павлович (я покраснела еще пуще), - Ты как ребенок…
Антон в нашей параллели был только один – Волошин, из «А» класса.
И это, знаете, было очень и очень неожиданно. У Волошина, по слухам, была девушка, а тут вот оно как, оказывается…
Легче было представить Ванечку из моего класса. «Ванечка-джинсы-в-обтяжечку», как его называли в женских раздевалках.
А Антон был таким… среднестатистическим, что предположить о его связи с учителем было жутко сложно.
- Мне семнадцать, что с меня взять? – усмехнулся Антон.
Я чуть повернулась и присела, уткнувшись глазом в замочную скважину.
Волошин сидел на учительском столе, посреди каши из тетрадей, а Сергей Павлович, положив ладони ему на колени, стоял перед ним. В ногах валялась его открытая сумка.
- Все, что можно было, я уже взял, - тихо ответил он.
- Да ладно тебе! – воскликнул Волошин, - Я только рад, что ты избавил меня от той дылды из семьдесят пятой школы. Конечно, целовать меня прямо вот перед ней…
- Ты, между прочим, мог не отвечать на тот поцелуй! – вспыльчиво рыкнул учитель, - Не я залез языком тебе в рот!
- А, то есть к тебе поехать – тоже была не твоя идея? – предположил Антон.
- Да, я таки дурак. – признал Сергей Павлович.
- Ну во-первых – я категорически не согласен, а во-вторых – я все равно люблю тебя.
Я содрогнулась от отвращения к себе – сижу тут и подслушиваю, и от того, что мне вот так же нежно, как этот чертов Волошин Сергею Павловичу вряд ли кто в любви признается. А еще было немножко… экзотично, что ли?, на грани с отвращением, осознавать, что весь этот разговор происходит между двумя мужчинами.
- Я тебя тоже, - выдохнул, наконец, учитель, после почти минутной паузы.
- Долго думал, - подметил Антон.
- Тебе легко рассуждать, радость моя. – с укором в голосе сказал Сергей Павлович, - А меня и посадить могут за совращение.
- Нам бы день продержаться, да ночь простоять, - нараспев ответил Волошин, - Мне через два месяца будет восемнадцать.
- А дальше что?
- Ну, будем надеяться, что что-то хорошее, - оптимистично заявил Антон.
Я мысленно бросила им: «Ну и с богом», тихо встала и спустилась вниз.
В конце-то концов, пусть у них правда будет что-то хорошее.
p.s. К Сергею Павловичу я теперь отношусь с еще большим трепетом, чем раньше.
А Волошину бы в актеры идти – очень уж, зараза, правдоподобно излучает отвращение, когда заходит речь о гомосексуалистах.
Так как оридж, не вижу смысла называть имена.
Пейринг: учитель/ученик
Предупреждение: связь с несовершеннолетним.
Я типа предупредила, да(
небечено и очень, очень глупо. Зачем выкладываю? Потому что дняфка моя. (у меня всегда такой ответ >.<

Ну и о ЕГЭ конечно, куда без него? Я эти чертовы тестики уже полгода в кошмарах вижу, а если они еще и по алгебре, то вообще кричу.
Эти уравнения, интегралы и прочее не дают покоя ни мне, ни моему репетитору, ни учителю в школе.
Последнюю они волнуют настолько, что я всерьез сомневаюсь в ее психическом и умственном здоровье.
Смысл оставлять несчастного, усталого человека на два часа после занятий для того, чтобы вбить в его голову очередную порцию нравоучений пополам с десятком уравнений?
Да мне бы не забыть номер собственной квартиры, а она от меня требует неизвестно что и неизвестно зачем!
Я похлопала по карманам джинсов, достала телефон и старательно сдерживая стон негодования, сфотографировала расписание.
Самым худшим была завтрашняя контрольная по химии первым уроком, остальное еще можно пережить.
Вот химию – нет. Еще одна двойка и у меня…
Из-за двери в кабинет литературы доносились чьи-то голоса, и я остановилась на секунду.
- Радость моя, - втолковывал кому-то единственный нормальный мужчина-учитель в школе, - Это проще, чем ты думаешь. Хорей – это когда ударение в стопе падает на первый…
- Повтори, - требовательно перебил его второй голос.
Дверь была чуть приоткрыта, буквально самую малость, и я, жертва женского любопытства, прилипла ухом к этой щелке и застыла, замерев от страха быть разоблаченной.
Сергей Павлович, наш учитель по русскому и литературе, называл какого-то парня «Моей радостью»!
- Хорей – это… - устало начал он.
- Не это, - капризно сказал второй.
Возникла пауза, причем было так тихо, что я боялась даже дышать.
- Радость моя…
Сергей Павлович, как я уже сказала, был учителем русского и литературы. По нему честно тащилась вся, без исключения, женская часть школы, включая учителей, ну и чего греха таить – мне он тоже нравился.
Тащиться было от чего – статный, умный, вечно в отглаженном костюме, и по его предмету у девушек стабильно стояла пять.
Потому что невозможно не запомнить то, что тебе втолковывают таким нереальным голосом.
Сергей Павлович тем временем читал Лермонтова.
- Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.
- Клево. - восторженно выдохнул юноша.
- Дактиль – трехсложный размер, в котором ударение в стопе падает на первый слог… - заученно продолжил учитель.
- Поехали домой? – скучающим голосом предложил второй.
- У тебя же завтра контрольная… - ласково сказал Сергей Павлович.
Я прикусила ладонь от зависти. Вот почему тому, второму, все – мужик такой, на котором любая юбка свой взгляд останавливает, ласковый, заботливый, а мне – сиди и алгебру учи вместе со старой маразматичкой?!
- Так дай ее мне! Я сделаю шпору за полчаса, а остальное время мы с пользой потратим…
- Губозакаточную машинку не принести, нет? – шутливо ответил Сергей Павлович.
Раздались шаги и на моей ладони остались белые следы от собственных зубов.
- У тебя всегда с собой эта самая машинка или что? – парень усмехнулся и я услышала, как он спрыгнул, видимо, с парты.
- Ага. Для таких, как ты. – вжикнула молния.
- А я думал, я один такой, - голос его смеялся.
Мне снова стало обидно.
- Ты - один такой. А оболтусов всегда было много, - посерьезнев, сказал Сергей Павлович. – Кстати, вот если бы ты учился как Васильева, я бы тебя заметил быстрее.
Я зарделась. Ну да, с литературой у меня всегда был порядок.
- Ты со своими троечниками забиваешься на камчатку, а мне потом тебе объясняй программу пятого…
Повисла пауза, в течение которой (догадаться было не так уж и сложно), тот, второй, умело затыкал рот Сергею Павловичу.
- Антон, - не то устало, не то возбужденно простонал Сергей Павлович (я покраснела еще пуще), - Ты как ребенок…
Антон в нашей параллели был только один – Волошин, из «А» класса.
И это, знаете, было очень и очень неожиданно. У Волошина, по слухам, была девушка, а тут вот оно как, оказывается…
Легче было представить Ванечку из моего класса. «Ванечка-джинсы-в-обтяжечку», как его называли в женских раздевалках.
А Антон был таким… среднестатистическим, что предположить о его связи с учителем было жутко сложно.
- Мне семнадцать, что с меня взять? – усмехнулся Антон.
Я чуть повернулась и присела, уткнувшись глазом в замочную скважину.
Волошин сидел на учительском столе, посреди каши из тетрадей, а Сергей Павлович, положив ладони ему на колени, стоял перед ним. В ногах валялась его открытая сумка.
- Все, что можно было, я уже взял, - тихо ответил он.
- Да ладно тебе! – воскликнул Волошин, - Я только рад, что ты избавил меня от той дылды из семьдесят пятой школы. Конечно, целовать меня прямо вот перед ней…
- Ты, между прочим, мог не отвечать на тот поцелуй! – вспыльчиво рыкнул учитель, - Не я залез языком тебе в рот!
- А, то есть к тебе поехать – тоже была не твоя идея? – предположил Антон.
- Да, я таки дурак. – признал Сергей Павлович.
- Ну во-первых – я категорически не согласен, а во-вторых – я все равно люблю тебя.
Я содрогнулась от отвращения к себе – сижу тут и подслушиваю, и от того, что мне вот так же нежно, как этот чертов Волошин Сергею Павловичу вряд ли кто в любви признается. А еще было немножко… экзотично, что ли?, на грани с отвращением, осознавать, что весь этот разговор происходит между двумя мужчинами.
- Я тебя тоже, - выдохнул, наконец, учитель, после почти минутной паузы.
- Долго думал, - подметил Антон.
- Тебе легко рассуждать, радость моя. – с укором в голосе сказал Сергей Павлович, - А меня и посадить могут за совращение.
- Нам бы день продержаться, да ночь простоять, - нараспев ответил Волошин, - Мне через два месяца будет восемнадцать.
- А дальше что?
- Ну, будем надеяться, что что-то хорошее, - оптимистично заявил Антон.
Я мысленно бросила им: «Ну и с богом», тихо встала и спустилась вниз.
В конце-то концов, пусть у них правда будет что-то хорошее.
p.s. К Сергею Павловичу я теперь отношусь с еще большим трепетом, чем раньше.
А Волошину бы в актеры идти – очень уж, зараза, правдоподобно излучает отвращение, когда заходит речь о гомосексуалистах.
@темы: originals
чоооорд(Мне правда очень стыдно(Закрою-ка я фик, правда. Уж слишком...
Ну, хотя, предупреждение стоит...
В общем, я еще раз сильно извиняюсь, что не проставила предупреждение изначально, и ты прочитала(
А тебе можно...Ммм, заказать фик?
а это
Ну и о ЕГЭ конечно, куда без него? Я эти чертовы тестики уже полгода в кошмарах вижу, а если они еще и по алгебре, то вообще кричу.
еще и жизненно =/
девушка странная. если слэшер, то откуда такое спокойствие, а если цивил и гомофоб, где отвращение/испуг?
хочу приквел =Ъ
Темного Дворецкого смотрела, Лавлес, Чистую Романтику.
А ты хочешь Охотника и Вампира в современности или? Мне подружка предложила посмотреть "Ван Хельсинг" для вдохновения (ну и какую-никакую информацию собрать)).
неправдоподобно, но мило.
а это
Ну и о ЕГЭ конечно, куда без него? Я эти чертовы тестики уже полгода в кошмарах вижу, а если они еще и по алгебре, то вообще кричу.
еще и жизненно =/
девушка странная. если слэшер, то откуда такое спокойствие, а если цивил и гомофоб, где отвращение/испуг?
хочу приквел =Ъ
Не понять мне цивилов и гомофобов)
А приквел - это...?
Ты читала книгу Дмитрия Бушуева "На кого похож Арлекин"?
Нет, а про что там?
Учитель поэт.
Очень интересный и приятный к прочтению роман.
Советую. Думаю, тебе он должен понравиться.