Играй, девочка, играй. А ты думала, что можно прожить всю жизнь, не снимая розовых очков? Очнись, проснись, и думай. Прячься за масками - это полезно. Гордись собой - тебе есть чем гордиться. И играй, играй, прикрывайся масками, тебе это необходимо. Играй! Ты умеешь, я знаю. Тебе тоскливо оттого, что яда в душе скопилось слишком много. Тебе кажется, что скоро будет всплеск? Доставай маски - никто не должен видеть презрительную прозрачную слабость, скатывающуюся по щекам. Скажи, ведь я просто твое мстительное темное второе "я" - тебе ведь необходимо кого-нибудь унизить, поставить на место, и ткнуть по его раздувшемуся за лето самолюбию острым ноготком? Почувствовать, что ты - лучше, во сто крат, знать, что тебя боятся, ведь уважать тебя уже не могут... Страх и уважение - взаимоисключащие вещи. Немного осталось, всего полтора месяца, и вокруг снова будет толпа восторженных придурков, называемых по недоразумению учащимися. Трудность за трудностью, тяжелый график без единого лучика солнца на небе и внутри, без запаха мокрой травы, без поддержки изящной молнии на черном небе... Сама по себе, одинокая, и черт возьми, совсем-совсем не сильная, но скрытная, мать вашу, скрытная, настолько, что сама уже не понимает, что, кто она вообще такая, и человек ли вообще, если не способна ни на одну искреннюю эмоцию, все - фальшь, стопроцентная, едва прикрытая, но тем, с кем ты зачем-то еще общаешься, кто еще терпит тебя, это подходит. Ты хочешь заплакать - чтобы потом не сорваться, при всех, при толпе сочувствующих зевак, сливающихся в одну ненавистную серую галдящую толпу, которая одним голосом спрашивает:
- Что случилось, Настюш?
Не-на-ви-жу.
Ты плохо сыграла, а теперь - беги, девочка. И надевай маску холодного безразличия, а-ля королева всех смертных, которая с презрительным надоумением разглядывает унижающиеся физиономии придур... учащихся, просящих "списать домашнюю, потому что я совсем-совсем ничего не понял", и давать это свидетельство твоего превосходства в руки очередного недоумка, который расцветает глупейшей улыбкой, и тебе даже чуточку завидно, потому что ты умеешь только криво ухмыляться.
Тебе ведь даже учиться играть незачем - ты с пяти лет этим и занимаешься, накидывая на свое, тогда еще хилое и тщедушное тельце, плащ пай-девочки, тогда как где-то внутри гнездилась уйма чувств, выражавшихся только в теплой девичьей улыбке.
Год от года все сложнее скрываться под плащом идеальной девочки, ибо ты уже выросла, и плащ мал. Приходится учиться рисовать маски на непокорном, пока еще теплом и умеющим выражать эмоции, лице.
Господи, пусть хотя бы что-нибудь случится, хоть что-нибудь, мало-мальски объединяющее весь тот нелепый сброд, который почему-то называется "населением Земли".
Я ведь люблю жить, и умереть хочу только потому, что про смерть я совсем ничего не знаю...